Ян Гелин (Jan Gehlin) Прекрасный принц (Vackre prinsen)
Давным-давно была на свете страна. Правил ею, как и всеми странами, которые были давным-давно, король, очень добрый, очень всеми любимый и постановивший, чтобы все были счастливы. Все и были очень счастливы, за исключением тех, кто был несчастлив, но, как правило, они сами были в том виноваты. Кстати, они порядком-таки раздражали остальных, и это несколько портило общее настроение и отнюдь не способствовало ни нынешнему счастью уже счастливых, ни будущему счастью пока еще несчастливых.
В общем, страна была как страна, ничего особенного. Все там порешили, что все должно быть как можно лучше, и оставалось лишь постараться так и сделать, В стране этой был принц. Он не состоял в родстве с восседавшими на троне, но не состоял, с другой стороны, и в оппозиции к трону — напротив, он очень любил короля и очень хотел ему служить, И все же он был принц. Много там было и других принцев. Данный принц обладал, однако, известными качествами, которыми другие не обладали. Он был добр, он был скромен, и он был красив.
Это был дивный юноша с изумительно выпуклыми мускулами, а на груди и на спине у него росли густые блестящие волосы, настоящая шерсть — не косматая, как, скажем, у медведя или козла, по и не гладенькая и прилизанная, как у кошки или кролика, вовсе нет, вполне человечья, кучерявая шерстка. Лицо у него было очень правильное, без каких-либо особых расовых или же климатически обусловленных примет, столь часто вызывающих недоверие и неприязнь как у людей, — и взрослых, и маленьких, — так и у собак, получивших должную дрессировку.
По этим причинам многие звали его Прекрасный Принц. Так повелось с того времени, когда он был еще ребенком, и настолько вошло в привычку, что никто уже и не задумывался над смыслом. И когда он со временем стал старше и не был уже такой красивый, его все равно продолжали звать Прекрасным Принцем, потому что это сделалось вроде имени.
Прекрасный Принц рос себе, подрастал, окруженный любовью и восхищением большинства сограждан. Король тоже был наслышан о нем — о ком только не ходит слухи, — и радовался, что он существует, что он молод, и работоспособен, и являет собой украшение страны, где все хотят быть счастливыми.
***Когда Прекрасный Принц достаточно подрос, ему надлежало пойти в армию короля. Не оттого, что страна воевала или что-нибудь в этом роде, но: всякая страна, желающая быть счастливой и пребывать таковой и впредь, должна быть в состоянии себя защитить, говорил король. То же самое считал и Прекрасный Принц и потому только рад был пойти в солдаты и послужить па благо страны и короля, ибо тем самым послужил бы, и сущности, на благо самому себе.
В армии он был на прекрасном счету. Он делал все, что ему приказывали, а часто и сам вызывался сделать что-нибудь трудное и рискованное единственно потому, что за свою счастливую жизнь почитал себя весьма обязанным родине, королю и самому себе.
Однажды на учениях они расставили на большом поле мины, закопали их, хорошенько все заровняли, чтоб ничего не было заметно, а сверху посеяли травку и посадили цветочки, чтоб обмануть врага, если таковой обнаружится, и все это показали королю, и он сказал, что в искусстве маскировки они просто молодцы, после чего можно было приступать к извлечению мин, поскольку король все уже видел. Но тут они спохватились, что забыли составить карту с пометками, где расставлены мины, и потому извлечь их теперь из земли будет трудновато.
Тогда генерал предложил выпустить на поле свиней — сходный случай описывался в книжке про одну знаменитую войну, — но, во-первых, запротестовал министр народного хозяйства, заявивший, что это будет просто бесхозяйственность, во-вторых же, взбунтовались общества защиты животных, и, по мнению Прекрасного Принца, совершенно справедливо. Действительно, с какой стати посылать свиней на такую смерть, какой они вовсе не желают, для какой вовсе не предназначены и какой не имеют даже возможности противиться. На смерть к тому же мучительную!…
Тогда кто-то предложил разбомбить весь этот район и тем самым обезвредить мины. Тут уж все рассмеялись. Министр обороны поинтересовался, а известно ли автору предложения, во сколько обходится одна-единственная авиабомба, и сколько бы их потребовалось, и во сколько обходится подъем в воздух одного-единственного несущего боевой груз самолета. В самом деле, свиньи обошлись бы дешевле, но они, как сказано, исключались по народнохозяйственным соображениям. Капитан, расставлявший мины, тот самый, что забыл составить карту минного поля, со смехом спросил автора предложения, каким образом предполагает он сосчитать количество минных детонаций, чтобы можно было убедиться, что все мины взорвались; есть ли смысл их обезвреживать, если останется хотя бы одна-две, способные в дальнейшем ходе истории привести к значительным материальным и людским потерям.
***