И в этом случае я погуляю. Вот только выкладки и наработки отправлю ВО ВСЕ Полисы Союза, данов и эллинов, до которых доберусь. По крайней мере, план на случай «все гады» был таков. И пусть тогда всем Миром решают, нужно или нет, космос, резня или ещё что.
То есть, я в рамках своей этики, проявлял разумный эгоизм: цель в общем — благая, для всех. Но, это мои труды, и получить за это что-то просто правильно. Ну а ежели нет — тогда пусть все получат, а не один Полис, хотя к Вильно я вполне патриотичен, но Мир в целом — мне дороже. Да и обидно будет, если на моих трудах отдельные товарищи поднимутся в своекорыстных (или корыстных для ОДНОГО Полиса) целях. А ежели все — так и не очень.
Так что желал я посмотреть на реакцию политиков Вильно. Этакая проверка на вшивость: параноидальная, совершенно не факт, что нужная. Но в целом — не критичная, да и понято, что седалищем моим, хоть и обширным, всего не накрыть. Дадут те же схемы — вот и буду копаться и радоваться. Или полёты — как-то тоже, загорелся сам в процессе. А остальное реально отдам, просто «не усижу».
Соответственно, до поры, полупроводники будут моим эксклюзивом. Да и схемки набирать надо, воспоминания освежать, а то было все чёрти когда и чёрти где, размышлял я, ковыряя очередную пакость вместо диода.
В общем, к моменту, когда у меня диод таки получился (чуть не убился, подпрыгивая на радостях), по моим заказам уже отработали как двигатели, так и топливо. Причём саму разработку именем моим закрепили, и в, пусть секретный, как я и настаивал, каталог внесли. Десяток лет в моей воле, по законам Полиса, давать путь или самому пользовать. Впрочем, в этом случае как раз вопрос того, что слушатель я. Был бы академиком в любом виде кроме «патентного» — получил бы премию, скорее всего немалую, да и выплаты пожизненные. А разработка была бы полисной. Но это пусть, всё равно, если после старта гадства не учинится — Полису отдам, не тем я заниматься мыслил. Точнее тем, но не так… в общем, ежели после старта гадств не учинится — отдам патент.
В начале весны меня приятно порадовал визит Артемиды — нашла время в своём плотном графике, и возвращаясь с Люциной домой, обнаружил я почтенную гетеру в гостиной, с Милой общающейся. Реально был приятный визит и небесполезный — скорее девчонкам, большую часть времени Артемида с ними общалась. Но, в итоге, мне тоже на пользу пошло. Да и со мной разговор был хоть и недолгий, но накопленная за месяцы усталость если и не отступила, то стала переноситься легче.
В общем, на пользу, вовремя и порадовала. Жаль, что редко выбираться может.
А в остальном, к маю у нас было всё готово. Точнее так: корпус, двигатель, вычислители. Осталось разобраться с самим спутником-зондом. И тут выходило так, что иметь собственные вычислительные мощности ракете не стоило: вычислитель спутника до вывода на орбиту с лихвой перекрывал все потребности. Да и наляпав диодов и триодов (последние труда не составили), я, сохранив вычислительные мощности и параметры как вычислителя, так и средств связи, уменьшил как объём, так и вес спутника почти в два раза.
Правда, оставался вопрос орбитальной ориентации. Как бы мы ни извивались, вывести спутник вот совсем точно вряд ли выйдет. А вот высотомер был проблемой — летательные аппараты ориентировались эфирно и барометрами. Радиовысотомер — вещь замечательная, но бес я его сотворю, потому что мало того, что не помню, так ещё и не знаю, как он работает. Общий принцип-то понятен, но на этом «общем» бес, что сделаешь, а «плюс-минус лапоть» — не вариант.
В итоге спутник имел пару двигателей на твёрдом топливе, на десяток запусков, ориентационный и тягловый. И я направился к Лавру, за системой наблюдения.
Система была, удачная и, подозреваю лучше, нежели могли бы измыслить мы. Ну а качество вообще не обсуждалось, способность одарённого исправить дефект материала выводило качество как оптического прибора, так и тепловизора на недостижимую высоту. Но мы, на удивление, поругались, причём с эмоциями и прочим.
Дело в том, что в качестве точки старта я предполагал торовидный аэростат, дающий выигрыш в десяток километров, а с одарённым и поболее. А вот Лавр закусил удила.
— Лавр Путятович, поймите, высота — это вес, никуда не деться от этого. Мы на этом десятке километров экономим огромную массу, — вещал я.
— Ориентация вашего бублика, не говоря о том, что его ещё и произвести надо, — цедил Лавр. — Будет чрезмерно примерной. Сами проводили расчёты. А опасность самой ракеты? В общем, я тут подумал — нужен толкач ракетный.
— Смысл воздушного старта — ИЗБАВИТЬСЯ от первой ступени, — злопыхал я. — Мы ставим эксперимент, Лавр Путятыч, и ваш «толкач» обойдется как сама ракета. Кроме того, лететь с первой ступенью она всё равно будет на пару лаптей правее Солнца, и корректировать полёт придётся. А воздушный старт позволит как сэкономить, так и подготовиться к дальнейшему развитию.