— Вот, доселе ярится и огрызается, — веско покивал я. — А коли не потуги мои, не то, что получить что-то вы бы не смогли, — обратился я к Люц, — но и самих бы вас сей муж заскладировал, вместе с Управой.
Мила личиком порозовела и звуки заиздавала подозрительно хрюкающие. Чем, несомненно, учитывая моё семейное прозвище, оказывала мне моральную поддержку. И мудрость мою признавая.
Тем временем из недр складских явился Серонеб, с мордой столь кислой, что я бы за молоко опасался, будь оно при нас. В лапах сей жадина нёс мою прелесть, да и коробочку дарственную, с приспособами для чистки и боезапасом, видимо.
— Именной, владей, — выдал жадина. — И глаза бы мои тебя, Орм, не видели. Впрочем, не в управе ты ныне.
— Позволю себе вам возразить, Серонеб Васильевич, — широко заулыбался я. — Значусь я служащим управным, в отпуске без содержания. Так что увидимся ещё. Удач вам и благолепия, да жадности поменее, — выдал я.
И покинули мы складские помещения, пока собеседник клювом щёлкал, будущее свое щедрое и радушное представляя. А я любовался на щит золотого металла, на гаковнице закрепленный:
Пулемёт Максим.
Наградное орудие, выданное Ормонду Володимировичу Тёрну, в знак признания заслуг в деле мира между Полисами и проявленной доблести.
Это, выходит, хмыкнул я, наградное, именное личное оружие. С которым я, уже в голос хрюкал я, в рамках Полиса Вильно имею право невозбранно являться хоть на приём, хоть в терму, хоть на бал. Девчонки мысль, мной произнесённую, выслушали, оценили. Впрочем, не вечно смеяться, так что Люц задала резонный вопрос:
— А ныне мы куда?
— Сначала навестим Артемиду Псиносфеновну, проверим, не занята ли, — ответствовал я.
— Да, стоит, хорошая она, — покивала Мила.
— А после, — прикидывал я. — Я вас, наверное, в трапезной оставлю, да Добродума Аполлоновича навещу. Хоть леший он, — припечатал я начальство бывшее.
На том и порешили. Артемида была на месте, но график плотный, так что пообщались мы всего полчаса, хоть и весьма приятственно. А после я девчонок своих в трапезной усадил, да и направился проверить обиталище эфирной твари.
Кстати, наличие на плече гаковницы встречные-поперечные отмечали, да и мимо моей персоны прошмыгивали. Что мне настроение немало поднимало, невзирая на странный взгляд Артемиды на гаковницу и такой спич:
— И ведь нет у вас, Ормонд Володимирович, проблем ни с длиной, ни толщиной, ни с силой мужской, — выдала она. — Видно, ошибочно и неполно суждение о реакциях компенсирующих, — задумчиво кивала гетера.
Юлия Афанасьевна у врат в лешую обитель свой пост бессменный несла. Поприветствовала вполне тепло, в наличие за вратами леших всяческих меня уверила, да и препятствовать проникновению не стала. Засунул я в приоткрытую дверь морду лица своего, да поприветствовал начальство бывшее.
— Здравия, Добродум Аполлонович. Вот вы меня не ждали, а вот он я у вас, — выдал я.
Леший на физиономию мою повзирал с мордой каменной. Но за запястье себя ущипнул, тварь эфирная, я видел. Вздохнул тяжело и выдал:
— Заходите уж, раз пришли, Ормонд Володимирович, и вам здравия, — выдал он, после чего лицом всё же перекосился, гаковницу узрев и полюбопытствовал. — Что сие?!
— Орудие наградное. — с похерчелом отвествовал я. — Знак, сие удостоверяющий, имеется, доступно для ношения мной в любых местах Полиса, — скромно порадовался я.
— Бардак какой-то, — растерянно взирал Леший на табличку. — Ну, хоть не мортира осадная, и то славно…
— И не говорите, Добродум Аполлонович, — сочувственно покивал я. — Не наградили, жадины такие, — ну и уместился я на кресло напротив Лешего, с некоторой ностальгией, да и радостью, что не угробился в былом рабстве у леших всяческих.
— Поздравлять я вас поздравлял, но ещё раз не лишнее, — выдал Добродум и гадски не поздравил. — Однако, не думаю я, что явились вы ради этого.
— Благодарю, что лишний раз не поздравили, Добродум Аполлонович, — не упустил я шанс. — Но зашёл я по старой памяти, навестить, приятно персоной своей сделать, — под скептическим взором Лешего лучился улыбкой я.
— Поздравляю, — буркнул он. — И гаковницей, небось, похвастаться, — зазмеился он.
— Да я о ней, признаться, за делами и заботами подзабыл, — с улыбкой погладил я мою прелесть. — Если бы Даросил Карлович вчера не напомнил, так и не вспомнил бы, вполне возможно. Ну и навестить сослуживцев заодно решил, да и вас, раз уж оказия выдалась.
Леший похмыкал, да и стал рассказывать, что и как. Благо «немного времени» у него нашлось. Выходила такая петрушка, что мысли мои насчёт ухудшения отношений и роста напряжённости вполне подтверждались.