Бритты впечатлились, но обитали закрыто, да и пиратствовали изрядно, притом не попадаясь на горячем. С другой стороны, пиратствовали, так или иначе, любые морские торговцы, так что тут скорее норма была.
Но отрезанный ломоть, факт, хотя в освоении заокеанских материков поучаствовали. Впрочем, с заокеанскими Полисами творился такой бардак, что бес лапу сломит. В основе своей туда рвались юнцы да маргиналы, насколько последние могли быть в Полисах, так что все, кто думал от «деточек» пользу поиметь, мечтателями и оказались. Заокеанские Полисы грызлись все со всеми, но к «прародине», в большинстве своём, имели особо «тёплые» чувства. Этакий аналог «дикого запада» Мира Полисов, не без иронии отметил я.
Но то, что сколь бы то ни было консолидированной силой «заокеанские» в ближайший век не станут — это факт. Да и не факт, что станут вообще, вне всего Мира, естественно.
Единственное, что — стоит упомянуть готов, сиречь германские племена. Вот у них было неважно, бес знает почему: орднунг у них процветал, но вот в политическом плане их штормило и мотало, как немца в проруби. Не имея собственного центра кристаллизации (не удивлюсь, что не хватило прусаков и силезцев, бывших ноне вполне себе славянами Гардарики), дойчи, имея свой язык (хоть в сотнях вариантов), упорно грызлись меж собой, вступая в альянсы с более монолитными группами.
Впрочем, у меня был вопрос с бритами. За почти три сотни лет с их умиротворения, отношения сердечнее не стали, то есть посольство к ним — само по себе дело необычное. А уж консолидированное, от Союза — вообще немыслимое, казалось бы. Но, в то, что Леший, несмотря на всю его злонравность, мне сказку рассказал, я не верю. Соответственно, посольство грядёт. Но вот ни о его существовании, ни о целях, ни о причинах я узнать не мог. Мои визави этого банально не знали, как донесла до меня наука Артемиды.
Притом, если бы к сим «ымперцам» собирался экспедиционный корпус милиции, я бы не удивился. Но вот посольство зело смущало, вызывая мысли, точнее, опасения разного вида и типа.
Впрочем, от опасений мне ни тепло, ни холодно, а злонравный Добродум меня всё одно на альбион притаранит, сколь бы жалобно я ни пищал, подытожил я. А Рим… Странный для Мира Полисов город. Место, где из-за имперской и республиканской застройки существуют натуральные трущобы: даже в рамках «гигаполиса» застройка, рассчитанная на двухмиллионное население, пустовала, хоть и оберегалась от разрушения. При том, реально великий город: источник права, законов, ряда философских течений, да много чего. И даже несколько пугает своею древностью, хотя, в этом случае скорее «тяжестью»: эллинские Полисы постарше всяких римов будут, но вот тревоги не вызывают.
Хотя, стал я погружаться в самоанализ, тут скорее память Олега чудит. Уж бытие «свячёным градом» с милыми личностями вроде борджия всяческих симпатии к городу не добавляли. А поскольку тут сего и не было, мне стоит самому смотреть и оценивать.
И в первую очередь, готовиться к тому, что Рим — это не Новоград какой. А культурный центр, а частично и политический, если не враждебной напрямую, то конкурентной и недружественной Вильно в целом, ну и моей симпатичной персоне в частности, группы. И девица, пролезшая в койку, может не «страсть пробуждать», а отделы мозга раскурочить, делая болтливым овощем.
В общем, картина понятна, думал я, прибывая к складу довольствия Управы. И начал вываливать на Серонеба Васильевича, завхоза нашего управного, свои хотелки.
— Ты, Орм, — ошалело выдал старик на «ты», против чего я, в силу антикварности Серонеба, и не возражал, — в милитантный поход собрался? Мыслишь Полис какой силами своими воевать? — не без ехидства полюбопытствовал старик. — Мож, и гаковница тебе скорострельная потребна?
— А есть? — воспрял я духом, сияя на деда глазами, полными надежды.
— Нет, гаковницу я тебе не дам, — растоптал надежду гадкий дед. — И не таращься так на меня, сказал — не дам, — отрезал он. — Припас метательный получишь, панцирь скрытный тож. И довольно с тебя, у самого мало не склад, мной же выданный, — напомнил он.
— А бонбы ручные? — напомнил я.
— Изыди, окаянный! — взревел дед. — Служки панцирь и припас доставят, — бросил он мне в спину.
— Жадина, — поблагодарил деда я.
После покручинился, да и похихикал немного: милитантный «порыв» был, по здравому размышлению, забавен. Впрочем, от гаковницы я бы не отказался, да и бонбы ручные — вещь полезная. А что есть они у деда зловредного, я запомнил. Вот будет меня Добродум по Полисам гонять, по хотелкам своим злонравным, растрясу деда на гаковницу, окончательно решил я.