Эзра зарычал.
— Что, блять, все это значит?
Эстель ухмыльнулась, зловеще склонив голову набок. Позади нее появился Андреас, а с ним еще трое мужчин.
Все они были одеты в костюмы, их крупные фигуры внушали страх, а выражение их глаз говорило о том, что они пришли сюда не для того, чтобы помочь нам.
Эстель указала пистолетом на дверь подвала.
— В бальный зал. Сейчас же. Все вы. И если вы издадите хоть один звук, который кого-нибудь насторожит, вы все покойники.
Эзра шел впереди, я следовала за ним, не сводя глаз с пистолета.
Я слышала щелчок ключей и замка на ржавой клетке, когда Андреас освобождал Хантера и Саммер. Путы на их ногах разорвались, но те, что были на запястьях, оставались на месте.
Один из мужчин, стоявших рядом с Андреасом, вырвал Хантера из клетки за воротник рубашки, а Саммер тащил за связанные запястья один из других.
Она взвизгнула, когда он так крепко сжал ее запястье, что ее рука начала багроветь.
— Убери от нее свои гребаные руки. — Хантер зарычал на похитителя Саммер.
Жестокий удар в челюсть, нанесенный мужчиной, державшим его за воротник, заставил его замолчать, и он сгорбился, выплевывая ярко-красную кровь на пол подвала.
— Черт побери, Зора, мы должны это убрать, — раздраженно прорычал Андреас.
Но Зоре, похоже, было наплевать: он рывком поднял Хантера на ноги и потащил его по скрипучей, сломанной лестнице к выходу из подвала.
Короткая прогулка до бального зала была, пожалуй, одной из самых пугающих в моей жизни.
Эстель спрятала Саммер в полуразрушенном подвале, заставила всех поверить, что она уехала домой, а Хантер? Очевидно, он вернулся в Найтчерч после беседы с Мэдлин Коррман. Что, черт возьми, произошло?
Коридоры дома были окутаны темнотой. Единственным источником света было мягкое мерцание свечей в пыльных старинных канделябрах. Теперь я представляла, что чувствуют заключенные в камере смертников, когда идут навстречу своей судьбе в день казни. За исключением того, что я вообще не имела ни малейшего представления о том, что уготовила мне моя судьба.
Прибыв в темный, пустой бальный зал, Саммер и Хантера подтолкнули к нам с Эзрой, когда мы стояли посреди огромного открытого танцпола.
Двое парней, Зора и тот, кто держал Саммер, стояли у выхода, блокируя нас, в то время как Андреас и последний мудак в костюме стояли рядом с Эстель.
Эзра схватил меня за руку и сжал, пытаясь заверить, что все будет хорошо, но пульсирующая боль в груди и головокружение, говорили мне, что это так уж далеко от истины.
— Кто-нибудь скажет мне, что, блять, происходит? — Взревел Эзра. Его ярость пылала, когда он зашипел сквозь плотно сжатые зубы.
— Что ж, дорогой, скажем так: ты и эта маленькая любопытная сучка испортили наш прекрасный вечер. — Эстель одарила меня злобной улыбкой, ее лицо излучало жестокость.
Как я раньше этого не замечала? Неужели я была настолько наивна, чтобы поверить, что кто-то настолько отличается от того, кем он является на самом деле?
— Что случилось? Плохо провела вечер на благотворительном вечере, мама? — Эзра саркастически усмехается.
Эстель смеется, от этого звука у меня по спине пробегают мурашки.
— Неужели ты думаешь, что мы с отцом будем торчать на благотворительном вечере и сгорать со стыда? Ты глупее, чем я могу себе представить, Эзра… Нет, мы с твоим отцом были на деловой встрече с Хенриком. — Она указывает на седеющего широкогрудого мужчину, стоящего рядом с Андреасом. — Хенрик владеет эксклюзивным и очень дорогим элитным клубом пыток вместе с Зорой и Найлом. Он надеялся заполучить в свои руки какую-нибудь ‘одноразовую собственность’, которую он мог бы продавать клиентам, и готов заплатить кругленькую сумму. Удивительно, как далеко могут зайти люди, когда у них так много денег, что ничто не может их удовлетворить, и наша наша маленькая Саммер была идеальным кандидатом. — Она улыбается Саммер, которая морщится под клейкой лентой, все еще закрывающей ее рот.
Хенрик улыбается, его пожелтевшие зубы теперь выставлены напоказ. Я с трудом сглатываю, чтобы сдержать подкатывающую тошноту.
Он проводит своим отвратительным влажным языком по гниющим верхним зубам, глядя на Саммер.
— За нее дадут хорошую цену. Нашим мужчинам всегда нравятся хорошенькие молодые девушки. Услышав их крики, они сразу же начинают действовать по-другому.