— Все было бы хорошо, пока в дело не вмешалась Мэдлин Коррман, выползшая обратно на дневной свет. Она была потаскухой, разлучницей. Я была готова прикончить ее, пока ей не удалось скрыться в лесу. Я знаю, что она никогда не видела моего лица, поэтому, когда она сбежала, я не особо волновалась. Ведь знала, что если когда-нибудь увижу ее снова, то закончу работу, но потом ей пришлось поговорить с красивым помощником шерифа Джексоном. — Она сверкнула зубастой ухмылкой в сторону Хантера. — Конечно, я не могла позволить ему рассказать кому-либо правду, поэтому он был просто… как бы это сказать… побочным эффектом.
Резко вдыхая, я выдавливаю слова из своего горла.
— Значит, вы напали на Мэдлин и Кару, потому что считаете, что они были… шлюхами? Но тогда зачем…
— ЗАЧЕМ УБИВАТЬ МОЮ СЕСТРУ? — Эзра вспыхивает от ярости. Его молчание, наконец, нарушили леденящие душу откровения, а его голос подобен грому. — Она не была шлюхой!
Эстель замолкает, и на минуту, клянусь, я вижу тень раскаяния, но затем, так же быстро, как оно появилось, оно исчезает, оставляя после себя демона.
— Нет… не была. Моя прекрасная Элеонора. Слишком красивая для этого мира. Ты знаешь, я была королевой конкурса красоты? Одной из самых красивых женщин в стране? Держу пари, что нет. Имя Сильваро запятнало все в моей жизни. Люди говорят, что деньги дают свободу, и я уверена, что многие из моей семьи согласились бы с этим. Но нет, мне это ничего не принесло. Деньги не могут изменить того, кем ты являешься внутри. Но Элеонора была другой. С момента ее рождения я знала, что у нее не было болезни. То есть, черт возьми, я была первой женщиной в нашей родословной, у которой она была. Какое же это проклятие. Но Элеонору любили и боготворили все. Ее брат Эзра, ее отец Андреас. Все считали ее потрясающей, лучшей версией меня. У нее было все.
— Значит, вы убили ее из… ревности? — Это слово жжет мне язык, как кислота.
— Я убила ее, потому что не могла выносить того, что всегда была на втором месте, что мой собственный муж всегда смотрел на меня с отвращением из-за того, какой я была. Из-за того, что мне нужно было убивать. Даже ксанакс и бесконечные наркотики не могли вылечить бессонницу и ночные кошмары. Андреас знал, что Эзра болен, и когда он понял, что его сын не хочет убивать невинных, как мы все делали раньше, он помог ему. Притворился, что он часть рода, и они вдвоем, как добрые маленькие рыцари в сияющих доспехах, ушли с Калебом Фоксом. Линчеватель и психопат. Какие же вы современные герои. — Она усмехнулась, и этот звук эхом отразился от стен. — Наверное, я сорвалась, ударила ее ножом, подумала, что она мертва, а затем отнесла ее к озеру, где планировала спрятать. К сожалению, она была все еще жива, но я знала, что к тому времени она потеряла слишком много крови, и была слишком слаба, чтобы сопротивляться, поэтому, раздев ее и привязав камни к ее телу, было только вопросом времени, когда она утонет.
Мой желудок скрутило, и меня начало тошнить, когда я почувствовала, как жгучая желчь хлынула из желудка. Мать хладнокровно убила собственного ребенка.
— Ты знал об этом? — Прошептал Эзра, повернувшись к Андреасу.
— Да. — ответил Он. — Меня там не было, когда это случилось, но да, я знал.
Лицо и шея Эзры стали кроваво-красными, пылающими от ярости.
— И ты ничего не сделал? ТЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ!
Все мое тело дрожало от ярости, с которой Эзра произнес слова.
Андреас даже не дрогнул, это было почти так, словно он стал полностью невосприимчивым ко всему. Как будто он даже не мог проявить никаких эмоций по отношению к собственному сыну, который стоял перед ним: сломленный, уничтоженный.
— Он любит меня. — У Эстель было жестокое, самовлюбленное выражение гордости на лице, когда она протянула руку, в которой не было пистолета, и схватила Андреаса за ладонь. — Он всегда будет рядом со мной.
— Меня воспитывали как убийцу, — начинает говорить Андреас. — Может, я и не Сильваро по крови, но когда ты воспитываешься в этом мире, он искажает тебя, и ты становишься тем, кем становишься.
Я начала качать головой. Как он мог быть рядом с ней? Она и вправду опутала его каким-то извращенным заклинанием.
Я вспоминаю все те случаи, когда мне казалось, что этот мужчина жестоко обращается со своей женой. Когда я видела, как он крепко сжимал ее запястье или ругал ее себе под нос. Он пытался помешать ей причинить кому-то вред. Пытался не дать ей поддаться этим убийственным, психотическим импульсам, которые она испытывала.
Позади себя я слышала легкий шорох пут Хантера, когда он пытался освободиться. Я хотела подойти ближе, посмотреть, смогу ли помочь ему ослабить их, но Эстель стояла слишком близко ко мне. Пистолет направлен между мной и Эзрой.