- Ну, люди часто после такой утраты даже с ума сходят, а зятёк наш держится. - Тесть смотрел на жену, периодически переводя взгляд на меня. - Вижу, что держится. Тебе тяжело, мне тяжело. А ему как тяжело? Вероника, какая красавица у нас была. А Алина? Да уж... Ну ничего, справится, откроется ещё миру, успокоится.
- Да я не про то! - Тёща, как всегда, была неугомонной. - Ты видел эти книги и журналы? А фильмы какие он смотрит? Ты это видел? Там же везде про самоубийства! Зря ему начальник на работе отпуск такой большой выдал. Вот поработал бы, может и отвлёкся. Ну, что скажешь? Если бы мы к нему не переехали, кто знает, чем бы он это всё своё чтение закончил!
Тесть вздохнул и опять посмотрел в мою сторону. Я полностью переключился на слух и на кухню, в которой они и заседали. На экране компьютера мелькали картинки, но я их не видел: мой слух был целиком переключён на их разговор, такой важный для меня.
- Таня, ну успокойся, не накручивай себя и меня! С ним всё будет в порядке, посмотри сама. Он справится. Давай будем просто верить в него и помогать ему своей верой. Он сильный. Алина его не зря выбрала, так как видела в нём эту силу. Да и я вижу. Всё, успокойся и накрывай на стол, а я его пойду позову.
Сказав это, он встал со стула на кухне и двинулся в мою комнату. Я сделал вид, что не видел его похода в мою обитель и снова уставился в монитор.
- Коля, пошли, поужинаем. Татьяна пельменей домашних наготовила, так что сейчас как навернём с тобой по тарелочке! Пошли, пока ещё горячие.
Я смотрел на тестя и сделал вид, что задумался. Выждав театральную паузу и подскочив со стула, уже я сам повлёк его на кухню, из которой разносился по квартире приятный аромат свежеприготовленных пельменей. Эта простая еда мне очень нравилась в исполнении Алины, но стоит сказать правду, тёща делала пельмени намного вкуснее, и Алине было ещё очень далеко до её мастерства.
Большого труда мне стоило делать вид, что мне нет никакого интереса до еды. Пельмени очень вкусно пахли и пробуждали во мне дикий аппетит, но я всё продолжал играть свою роль. Тесть с тёщей уже справились со своей порцией, а я всё смотрел в свою тарелку и водил вилкой по ободку. Сделав над собой видимое усилие я всё же отправил в себя половину порции и отодвинул тарелку.
Тесть, как всегда, за едой читал книгу и, как результат, не обращал на меня внимания. Но тёща сверлила меня взглядом без остановки. Трудно сказать, чего было больше в её взгляде, учитывая её предыдущие слова обо мне, то ли переживания, то ли жалости, но это взгляд постепенно прожигал во мне дыру. Я даже периодически начинал думать, что она разгадала мой план, и за всеми её словами, типа «не делай ничего дурного», скрывается именно предостережение не мстить Минину, а не предупреждение сохранить себе жизнь и не сводить с ней счёты.
Дальше терпеть её взгляда я не мог и решил уйти к себе.
- Спасибо, Татьяна Геннадьевна, было очень вкусно, но у меня нет аппетита, вы же знаете.
С этими словами я планировал покинуть кухню, но тёща меня остановила:
- Коля, ты как себя чувствуешь?
- А как вы думаете, Татьяна Геннадьевна, как я себя могу чувствовать? - Мне нужен был этот разговор и я повёл беседу в нужном мне русле. - Вы же всё прекрасно знаете! Что я могу вам ещё сказать?
Я играл роль немногословного человека, убитого горем, и мне не надо было много рассказывать о своих переживаниях. Хотя, если честно, я почти сразу, когда увидел свою цель, перестал испытывать горе, так как эта цель вернула мне смысл жизни. Но тёще знать этого не надо.
- Коля, я всё вижу. Ты задумал что-то нехорошее. Точнее, ты задумал сделать с собой что-то нехорошее. Одумайся, Коленька, ты их этим не вернёшь.
Тесть отложил газету и смотрел на нас, так, как будто не мог никак понять, откуда мы здесь взялись. В его глазах было явное желание что-то сказать и я про себя просил его об этом.
Тёща взяла меня за руку, и я сделал вид, что не понимаю то, о чём она говорит. По крайней мере, мне казалось, что именно это мой взгляд и отображает.
- Татьяна Геннадьевна, вы о чём? Неужели вы могли подумать про меня такое! - И театрально закатываю глаза. - Я ценю жизнь. И не только свою, но и жизни других людей.
- А зачем ты тогда такое смотришь? Читаешь зачем такие страшные вещи? - Она крепко сжала мою руку. - Мы не переживём этого!
Я знал, что она врёт или обманывает себя и меня за компанию. Она пережила смерть дочери и внучки, мою точно переживёт. И, как покажет практика, в этом я был прав.
- Мама, успокойтесь. Можете не беспокоиться обо мне. Я человек взрослый и всё прекрасно понимаю. - Я смотрел на неё успокаивающим взглядом и ждал хода тестя. Он себя ждать не заставил, точнее его религиозность, которую он постоянно пытался совать везде, куда добирался со своими словами.