И он слегка повернул штурвал влево, чтобы несколько отклониться на северо-восток.
Ни Лацко, ни его товарищи не заметили ничего подозрительного в этом маневре. Впрочем, им не оставалось ничего другого, как положиться на лоцмана, который уже десять дней умело управлял их судном.
Тем временем пароход приближался к гирлу, через полчаса он будет уже борт о борт с баржей под укрытием острова Лети, на спокойной воде, где можно перегрузить товар.
Внезапно раздался ужасающий скрежет. Баржа сотряслась до самого днища. Мачта переломилась в основании, парус рухнул, накрыв широкими складками матросов, стоявших на носу.
Судно врезалось в песчаный бар[126], который пересекал в этом месте Килийское гирло. Илья Круш прекрасно знал о нем.
Какая разразилась брань, и с какой яростью Лацко набросился на лоцмана!
Этот человек, такой простой и такой отважный, ни секунды не сомневался в том, какая участь его ждет: он жертвовал своей жизнью.
Лацко не потребовал объяснений, страшным ударом он повалил Илью на палубу.
Контрабандистам следовало действовать как можно быстрее: еще не все было потеряно. Баржа только села на мель. Днище не пробито, вода внутрь не поступает, и, когда пароход подойдет, можно будет перенести груз, остававшийся в целости и сохранности.
Но каково было разочарование Лацко и его людей! Вместо того чтобы подойти к барже и помочь ей выпутаться из беды, пароход развернулся и на всех парах устремился в открытое море.
Через четверть часа баржа была захвачена экипажем сторожевого таможенного корабля. Пароход заметил его, когда вышел из-за мыса острова Лети. Понимая, что игра проиграна, и не имея никакой возможности принять на борт Лацко и его людей, он поспешно устремился на восток.
Один из тех, кто находился на борту сторожевика, опережая других, бросился на палубу баржи и, пока тридцать таможенников захватывали яростно сопротивлявшегося Лацко и его сообщников, побежал к корме, где без сознания лежал Илья Круш. Он приподнял его, положил голову бедняги себе на колени и привел в чувство. Когда лоцман открыл глаза, он вскричал:
— Как, господин Егер?!
— Не господин Егер, мой милый Круш, а Карл Драгош, шеф полиции Международной комиссии!
И в самом деле, это был он. Чтобы выследить контрабандистов и получить возможность наблюдать за рекой, не вызывая подозрений, он решил пуститься в плавание вместе с Ильей Крушем, и нетрудно догадаться, почему он уделял такое внимание всем кораблям, которые спускались вниз по Дунаю. На берегу агенты вводили шефа полиции в курс всего происходящего. Именно так в Вене его предупредили, что банда Ладко переправляет товар у предгорий Малых Карпат, и он командовал отрядом в той неудавшейся стычке. Затем господин Егер, точнее Карл Драгош, вновь присоединился к Илье Крушу, чтобы продолжить путешествие. Мы знаем, как зародились его подозрения относительно баржи Ладко. Подозрения эти подтвердились и наблюдениями Ильи Круша. Тогда в ночь с 17 на 18 июля Драгош, не колеблясь, бежал с баржи, даже не предупредив компаньона. Ловко открыв старый замок, он вышел из каюты, проскользнул на корму и, рискуя утонуть, бросился в воду. Дерзкий план удался, шеф полиции смог доплыть до берега. Его приютили в одной маленькой деревушке, где он просушил одежду, а на рассвете отправился в путь. Затем он пересек реку и через двенадцать часов примчался в Ки-лию. Там, представившись, он получил в свое распоряжение сторожевой корабль, который, к счастью, находился в порту. Но, если бы баржа не села на мель при выходе в море, возможно, Карл Драгош прибыл бы слишком поздно и не успел бы захватить товар, и, несомненно, Ладко вместе со своими людьми, перейдя на борт парохода, избежал бы приговора, который его ожидал.
Карл Драгош рассказал все Илье Крушу и добавил:
— Во всяком случае, то, что баржа так кстати села на мель, — это потрясающая удача...
— Которой мы помогли, чем могли! — скромно заметил Илья Крути.
И господин Егер-Драгош, расцеловав его в обе щеки, воскликнул:
— Ах! Какой человек! Нет! Какой человек!
Развязка этой истории очевидна: каторга для Ладко и его сообщников, конфискация товаров, которые были извлечены из второго трюма баржи, большой успех Карла Драгоша, чьи заслуги были оценены по достоинству, и, наконец, премия в две тысячи флоринов, выданная Илье Крушу, которая вместе с премией лауреата «Дунайской удочки» составила кругленькую сумму, не говоря уже о славе, которая покрыла его имя еще больше, чем раньше. Впрочем, это ничуть не изменило его жизнь, столь же счастливую, сколь и скромную. Он по-прежнему проживает в своем доме в Раде, где его навещает верный друг Карл Драгош. Окруженный уважением сограждан, он посвящает свой досуг рыбной ловле в водах Тисы.
126
Бар — изогнутая в форме полумесяца песчаная гряда, выпуклая в сторону моря, образующаяся в устьях рек в результате падения скорости речной струи и отложения взвешенного осадочного материала, влекомого рекой.