Первое время — примерно в течение полутора лет — Кау-джер не покидал главного острова, на который высадился. И все это время росли доверие индейцев к нему и его влияние на туземные племена. К нему приезжали советоваться жители других островов: Осте, Наварило, Вулластон, заселенных индейцами, несколько отличающимися от народности якана; их прозвали каноэ, или индейцы на пирогах; подобно своим собратьям, они жили охотой и рыболовством. Эти индейцы приезжали к своему благодетелю, когда тот оказывался в каком-либо становище на побережье пролива Бигл. Кау-джер никому не отказывал ни в совете, ни в уходе. Часто, в особо серьезных случаях, когда какая-нибудь эпидемия поражала то или иное поселение, где туземцы жили рядом с миссионерами, он устремлялся на борьбу с этим бедствием, сохраняя крайнюю сдержанность во всем, что касалось его самого. Вскоре он стал известен по всей стране. Его слава перешагнула Магелланов пролив. И на том берегу узнали, что некий иностранец, поселившийся на Огненной Земле, получил от признательных рыбников прозвище Кау-джер. Его не раз просили приехать в Пунта-Аренас и наладить отношения с жителями этого чилийского поселения, но Кау-джер неизменно отвечал отказом, и ничто не могло заставить его изменить решение. Казалось, он не хотел ступать на землю, которую не считал свободной.
Именно тогда, через восемнадцать месяцев, произошел инцидент, последствия которого в какой-то мере изменили образ жизни чужеземца.
Кау-джер упорно не хотел появляться на полуострове Брансуик, который относился к Патагонии, зато патагонцы без стеснения вторгались на Огненную Землю — им не составляло никакого труда перебраться на лодках на противоположный берег Магелланова пролива. Там они устраивали временные стоянки и на лошадях совершали «большие рейды» — пробеги от одной оконечности Огненной Земли до другой.
Неутомимые всадники, патагонцы, преодолев обширную горную область на севере Огненной Земли, появлялись то у мыса Орендж, у начала второй горловины[216], то у мыса Эспириту-Санто, у самого входа в пролив. Продвигаясь от бухты к бухте вдоль побережья Атлантического океана, они требовали от огнеземельцев уплаты дани, а если встречали сопротивление, то нападали на них и забирали пищу, захватывали в плен детей и увозили в племена патагонцев, где держали в рабстве до совершеннолетия. Иногда они добирались до мыса Сан-Диего, до пролива Ле-Мер, последнего рубежа Огненной Земли. Кау-джер неоднократно видел их, когда они шли проливом Бигл, направляясь к полуострову, диковинным образом изборожденному отрогами горных массивов Дарвин и Сармьенто, но уклонялся от встреч, а если обнаруживал их следы вблизи стойбищ огнеземельцев, то предупреждал последних об опасности. До сих пор он никогда не вступал в контакт с этими жестокими грабителями, на которых не могли найти управу власти Чили и Аргентины.
Между патагонцами и огнеземельцами существуют довольно заметные этнические различия как в антропологическом, так и в бытовом отношении: патагонцы относятся к народу техуэльче[217], огнеземельцы — к якана. Возможно, прежде якана жили в Патагонии, расположенной между Чили, Аргентиной и Атлантикой. Но сильные всегда правы, и гонимые огнеземельцы были вынуждены оставить континент и искать спасения на островах.
Пора покончить с легендами, созданными Сармьенто, и разрушить сложившиеся представления относительно патагонцев и, в частности, их роста. В среднем они не выше 173 сантиметров, хорошо сложены, кожа у них смуглая, волосы черные, поддерживаемые на лбу повязкой, а сзади падающие на плечи; у них нет ни усов, ни бороды. У них широкие скулы, узкие и раскосые, напоминающие монгольские, глубоко посаженные глаза, приплюснутый нос.
На Американском континенте, по ту сторону Магелланова пролива, и то лишь на самом побережье и, возможно, в западной части Патагонии, сплошь занятой лесами и горами, еще, может быть, и встречаются рыбники. Вся же остальная территория с ее бескрайними равнинами и необозримыми прериями принадлежит патагонцам. Этим храбрым и неутомимым всадникам нужны огромные территории: пастбища для выпаса лошадей, охотничьи угодья, где водятся гуанако, вигони и страусы.
И еще об одном отличии между этими индейскими народами следует сказать.
Патагонцы объединены в компактные племена, подчиняющиеся власти вождя — касика, типа знаменитого Контре, о котором упоминает Дюмон-Дюрвиль. В отличие от них рыбники лишены социальной организации и живут семьями в общем поселении. И они вовсе не охотники, а рыболовы. Большую часть своей жизни они проводят не на спине лошади, а на воде, плавая в своих пирогах по бесчисленным извилистым проливам Магеллании.
216
В русской картографической номенклатуре — пролив Второй, в испанской — Сегун-да-Ангосгура.
217
Техуэльче. — Ж. Верн называет этот народ теуэлъеты в соответствии с современной ему картой окрестностей Магелланова пролива. Техуэльче (они же тэуэльче, мапу-че) часто называют просто патагонцами. Именно с ними, точнее с южной группой этого народа (инакен), столкнулись Магеллан и его спутники. Традиционно техуэльче занимались охотой и собирательством. В начале XVIII века освоились с привезенными испанцами лошадьми и перешли к конной охоте. Сейчас занимаются главным образом скотоводством, мужчины также выделывают кожу для сбруи, женщины прядут овечью и козью шерсть. Традиционная одежда — накидки из шкур, которые носят мехом внутрь; традиционные жилища — ветровые заслоны из шкур гуанако. На протяжении XIX века техуэльче понесли большие потери в войнах сначала с арауканами, а впоследствии — с аргентинцами, так что в наши дни их численность не превышает одной тысячи человек.