— Я думал, что я получил твой подарок прошлой ночью? — поддразниваю я.
— Этот лучше.
Я приподнимаю брови.
— Лучше, чем тот, который я получил прошлой ночью?
— Намного, — говорит она, ее глаза загадочно сверкают.
Она берет меня за руку и ведет наверх к гостевой спальне.
— Ты готов?
Я опускаю руку на ширинку.
— Если ты спрашиваешь об этом, готов ли я?
Она ахает и сурово отвечает:
— Это не такой подарок.
— Ну, тогда он не может быть лучше, чем вчера.
— Шейн? — шепчет она.
— Да?
— Не порть его.
Я поднимаю руки вверх в знак капитуляции.
Она открывает дверь, и мы входим... щенок немецкой овчарки сидит внутри большой металлической клетки.
— Счастливого Рождества, — весело кричит она.
Я поворачиваю голову в ее сторону.
— Это мой подарок?
— Да, разве он не чудесный? — она полностью игнорирует мой безразличный тон.
— Итак, мой подарок — собака твоей любимой породы? — спрашиваю я.
— Да, — беспечно отвечает она и открывает дверь клетки. Щенок тут же начинает радостно прыгать на нее. И я вижу, что она умирает, как ей хочется взять его на руки, но она сдерживается.
— У тебя есть какие-нибудь предложения, как лучше его назвать? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Ты мог бы назвать его Чингис... если хочешь, конечно, — предлагает она.
Я смотрю на щенка и говорю:
— Чингис.
Он тут же поворачивает ко мне голову и смотрит на меня своими яркими, умными глазами.
Я перевожу взгляд на нее.
— Странно. Но, кажется, он уже откликается на это имя.
Она прикусывает губу.
— Ну, может я называла его так один или два раза, — признается она.
— Итак, как долго он уже здесь находится?
— Я прятала его здесь две недели. Я хотела натренировать его, прежде чем тебе подарить. Я понимаю, что квартира для него слишком мала, но мы планируем переехать в наш новый дом через два месяца, да? И Читра будет приезжать к нам, поэтому она сможет помочь ухаживать за ним.
— Точно.
— Видишь, как все идеально сложилось?
Я улыбаюсь.
— Сколько ему?
— Точно не могу сказать, его бросили, но скорее всего около четырех месяцев. Посмотри, что он уже умеет делать, — говорит она, усаживая щенка перед собой. Она достает лакомство из кармана и держит перед его носом.
— Нельзя, — говорит она и щенок завороженно смотрит на лакомство, но не дотрагивается.
— Посмотри мне в глаза, — твердо говорит она, и щенок немедленно игнорирует лакомство и смотрит ей в глаза.
— Возьми, — приказывает она, и щенок тут же проглатывает вкусняшку.
— Хороший мальчик, — хвалит она его. Она прислоняется подбородком к его голове и смотрит на меня. — Ты можешь научить его многим другим вещам.
Я улыбаюсь во весь рот. Боже, я люблю эту женщину так сильно, что готов ее съесть. Она запросто решила мою самую большую проблему. Вот же ее телохранитель, которого я так долго искал. Я буду его тренировать. Эта собака будет ходить с ней повсюду, когда меня не будет рядом, и будет ее защищать.
Я возвращаюсь из туалета и вижу темный силуэт на своей стороне кровати. Я подхожу поближе, он поднимает голову и издает низкий рык.
— Какого черта?
Я слышу хихиканье со стороны Сноу.
Я включаю свет, Сноу уткнулась головой под подушку, пытается заглушить свой смех, но ее плечи беззвучно трясутся. На моей стороне кровати, развалился Чингис, скаля на меня зубы, и смотрит при этом ледяными глазами. Это выглядит весьма комично. Потом Сноу, наконец, вытаскивает голову из-под подушки и смеется во весь голос.
Внезапно я замираю осознав, насколько драгоценен и неповторим этот момент. Я хочу сохранить его в течение ста лет. Мой четырехмесячный щенок-узурпатор претендует на мою любимую женщину, а моя женщина заливается, как самый красивый, беззаботный ребенок.
Но я знаю, что щенок станет верным псом, красота этой женщины передастся моим детям, собака умрет, женщина состарится, станет сморщенной и хрупкой.
И в какой-то момент мы все превратимся в горсть пыли.
Но сегодня... мой член пульсирует от разгоряченной крови, и я король своей империи страсти.
Я прогоняю собаку, правда, он разорвал мне халат, и возвращаю права на свою женщину. Большому члену, обвязанному лентой с бантом, чрезвычайно трудно противостоять.
Собака слишком молода, чтобы понять — второй мыши всегда достается сыр.