— Уже сделали. Это был Артем Волошин. Он предложил Рамиресу сорок процентов.
Проклятые украинцы. Я думал, что покончил с этими идиотами еще два десятилетия назад.
— Это еще не всё, — продолжает Николай. — На прошлой неделе один из моих людей поймал дилера Артема в Вест-Тауне.
— И ты говоришь мне об этом только сейчас?
Вдруг дверь моего кабинета распахивается, и в него врывается моя жена, вся красная и запыхавшаяся, как будто мчалась сюда сломя голову.
— Что ты натворил? — восклицает она, глаза полны растерянности и ярости.
— Я перезвоню тебе. — Я бросаю телефон на стол и поднимаю руки в защитном жесте. — Что бы это ни было, я не причастен. Клянусь, malysh.
Я не имею ни малейшего представления, что могло так её расстроить, но знаю, что это не может быть связано с моими действиями. Я бы скорее отрезал себе руки. И ноги. Перерезал бы себе горло…
— Ты послал Сергея убить сицилийца Васи!
Ой. Похоже, я все-таки виноват.
— Этот ублюдок не ее. Де Санти — киллер, который похитил и держал нашу дочь в заложниках больше двух месяцев. Ты же не думала, что я спущу все на тормозах?
Нина бросается ко мне.
— Пожалуйста, Роман. Ты должен позвонить Сергею и отменить приказ.
— Ни за что.
— Василиса в него влюблена, котик. — Схватив мою рубашку, она почти прижимается носом к моему. — Ты должен отозвать Сергея. Немедленно!
— Что? Нет, она не может быть в него влюблена.
— Она собирается вернуться на Сицилию! — Нина кричит мне в лицо, тряся меня. — Я пыталась убедить её рассказать тебе правду, но она испугалась, что ты так и поступишь!
Я смотрю на свою жену, а внутри меня бушует огненная буря. Моя девочка не может же влюбиться в этого проклятого Де Санти? Я уже договорился о встрече, пригласил своего бухгалтера и попросил его привести сына. Он работает в отделе делопроизводства в доме престарелых. Хороший, надежный парень. Ровесник Василисы. А не гребаный наемный убийца с другого континента.
— Нина, детка, она просто запуталась.
— Ни в коем случае! Она его любит! — Моя милая жена теперь кричит так громко, что боюсь, как бы не разбились окна. — Ты не можешь его убить! Её отец не может убить человека, которого она любит! Это уничтожит её, Роман! И тебя тоже!
— Вася заслуживает кого-то достойного. Того, кто будет ее защищать.
— Ты что, не понимаешь? Ей не нужен хороший человек. Ей нужен он. И он оберегал ее все это время, даже когда ты не мог.
Я хмурю брови.
— О чем ты говоришь?
— О торговом центре. О взрыве двадцать лет назад. Рафаэль Де Санти и есть тот человек, который спас жизнь нашей дочери!
Это… это невозможно. Но… О, черт. Как бы мне ни хотелось опровергать слова Нины, я почему-то знаю, что это правда. С того момента, как встретил Де Санти более десяти лет назад, я всегда задавался вопросом, что с ним произошло. Но так и не смог найти связь.
Вася.
Я вскакиваю с кресла и хватаю телефон.
Василиса
Спидометр показывает больше ста миль в час. Я давлю на газ, маневрируя между другими автомобилями. Сейчас пять минут седьмого. Самолет Рафаэля только что взлетел. Без меня. Но это не имеет значения — я сяду на первый попавшийся рейс, как только узнаю, что мой любимый человек в безопасности. Времени еще достаточно. Мой дядя предпочитает работать по ночам. Я делаю глубокий вдох, но воздух застревает в легких, и едва не врезаюсь в стоящую передо мной машину.
Я забыла про эту чертову разницу во времени! Сицилия опережает Чикаго на семь часов. Сейчас там два часа ночи. Нет. Нет. Нет!
Светофор передо мной переключается на красный. Я еще сильнее нажимаю на газ. С боковой дороги выезжает пикап, и я едва успеваю проскочить перекресток. Наш район всего в миле отсюда. Я снова звоню Рафаэлю. И еще раз.
Ответа нет.
На нашей подъездной дорожке я резко торможу, меня так трясет, что с трудом открываю дверь машины. Не закрывая ее, просто бегу по каменным ступенькам к парадной двери.
Дверь папиного кабинета приоткрыта. Спотыкаясь, я вхожу внутрь и вижу отца. Слова застревают в моем горле. Папа стоит у своего стола, телефон прижат к уху. Мама стискивает на его груди рубашку.
— Сергей. — Глубокий голос отца нарушает тишину. — Отмена.
С облегчением выдыхаю, не сдерживая себя. Прислоняюсь спиной к стене, потому что ноги подкашиваются. Мой взгляд сосредоточен на отце, который все еще держит телефон у уха. Его челюсть напряжена, а брови сведены в хмурую линию.
— Мне он нужен живым, Сергей. Понял? — рявкает он, опуская трубку.
Я затаила дыхание, ожидая, что скажет великий Роман Петров.