Я снова начинаю дрожать. Это не обычные бизнесмены. Руководители корпораций не похищают людей. Это делают только люди из мира моего отца. И насколько я знаю, Сицилией управляет коза ностра. У Братвы нет вражды ни с одной из фракций итальянской мафии. Может, мне стоило рассказать им, кто я и кто мой отец. Теперь, возможно, я умру раньше, чем у меня появится такая возможность.
Я озираюсь по сторонам, ища что — нибудь… Не знаю что. Что-нибудь. В одном углу несколько пустых ящиков. В другом — старый стул с темными пятнами на обветренном дереве и на полу под ним. Я не хочу думать о причине появления этих пятен. Рядом еще один стул, который находится в чуть лучшем состоянии.
Я переключаю внимание на окна. Может быть, они мой выход? Но надежда угасает, как только замечаю витиеватые решетки с внешней стороны. Хотя на потолке есть светильники, я нигде не вижу выключателя. Видимо, он находится по другую сторону двери.
Я встаю, подхожу к маленькой раковине у входа и пью прямо из крана. В самолете эти два придурка дали мне воду и несколько крекеров, но это было несколько часов назад. Именно в этот момент мой желудок сводит спазмы. Когда я в последний раз полноценно ела? В обед, перед тем как меня схватили? Я уже час чувствую головокружение от недостатка еды и изнеможения. Вся моя энергия иссякла, а каждая мышца болит, как в прошлый раз, когда я болела гриппом. Такое ощущение, что мое тело медленно отключается, и меня клонит в сон. Но ни за что не позволю себе упасть в обморок. Я отталкиваюсь от стены и иду через комнату.
На всю стену тянется массивный стеллаж. Сотни винных бутылок лежат на боку в своих ящичках. Меня заперли в чертовом погребе. Как-то по-деревенски, но вполне соответствует декору в стиле кантри, который я видела наверху. Подойдя к стеллажу, беру одну из бутылок. Черная этикетка с серебряной надписью гласит, что это красное вино тридцатилетней выдержки. Должно быть, дорогое пойло. Какая жалость.
Пальцы дрожат, когда обхватываю горлышко бутылки уголком рубашки, но держу ее крепко. Я делаю шаг в сторону и ударяю винтажной премиум-класса бутылкой о стену. Последние лучи заходящего солнца падают на разбитую бутылку в моей руке, великолепно отражаясь от кристаллических граней. Я довольно усмехаюсь. Дядя Сергей гордился бы мной. Опираясь плечом на стену, шаркаю в самый дальний угол комнаты.
Абсолютно уверена, что эти подонки хотят меня убить.
Но я не собираюсь сдаваться без боя.
Рафаэль
Кованые ворота медленно открываются, и взору предстает извилистая гравийная дорога, петляющая среди оливковых деревьев. Я киваю охраннику, стоящему справа от шлагбаума, и направляю свой внедорожник по подъездной дорожке, освещенной фарами, наслаждаясь тонким хрустом мелких камешков под большими шинами. Гвидо всегда ворчит, что гравий портит машины, и настаивает проложить дорогу через всё поместье. Современная молодежь, похоже, склонна модернизировать каждую вещь, даже если в этом нет никакой необходимости. За те пятнадцать лет, что мы прожили в Штатах, мне с лихвой хватило асфальта и бетона.
Дорога постепенно расширяется, превращаясь в подъездную аллею перед моим домом. Два парня из моего чикагского отдела — Винни и Хэнк — стоят у входной двери, держа спины прямыми, и следят взглядом за моей машиной, когда я паркуюсь. Интересно, как долго они там ждут, хорошо имитируя тупые позы. Я бы предпочел послать одного из своих лучших парней, чтобы схватить этого чертова хакера, месяцами досаждавшего мне, но время и логистика сыграли против меня. Поскольку в последние несколько лет большинство наших наемных операций сосредоточено в Европе, лучшие из моих людей разбросаны по всему старому континенту. Хэнк и Винни работают у меня телохранителями в легальной компании, подставной частной охране. Они способные, но оба не слишком умны. Я приятно удивлен, что они смогли поймать преступника.
— Мой хакер у вас? — спрашиваю я, выбираясь из машины.
— Да. — Хэнк кивает. — В целости и сохранности в винном погребе.
Я рассматриваю его обгоревший пиджак, ярко-красное лицо и отсутствующую бровь, затем поворачиваюсь к Винни, у которого синяк на подбородке и ссадина под левым глазом.
— Вижу, он сопротивлялся, — замечаю я, залезая в пиджак, чтобы достать пистолет.
Хэнк судорожно сжимает руки за спиной.
— Она.
Моя рука замирает на рукоятке пистолета.
— Что?
— Она сопротивлялась. Это… это женщина, босс.
— Женщина? Похоже, грозная. Она еще и огнем дышит? — Я качаю головой и вхожу в дом, направляясь к лестнице в подвал.
Дверь в подвал открывается с тихим скрипом. Внутри прохладно и темно, только лунный свет и слабый отблеск из сада проникают через два узких окна, расположенных высоко на противоположной стене. На мгновение мне кажется, что здесь никого нет. Комната выглядит пустой. Я уже собираюсь поднять шум из-за пропавшего пленника, когда мой взгляд падает на женскую фигурку, притаившуюся в углу. Моя огнедышащая гостья сидит на полу, прижав лицо к коленям.