— Мы все исправим, — говорю я. — Они не узнают, что это была ты. Мы…
Меня прерывает звук подъезжающего к дому автомобиля. Я бросаюсь к окну во двор. К нашему двору подъезжает не одна, а две черные машины. Первая — обычный седан, такой же как тот, на котором ездит Калоджеро. А вот второй автомобиль — элегантный лимузин с тонированными стеклами. Машина дона.
— Они знают, — едва слышно шепчет мать.
Она бросается к кухонному шкафу и в истерике начинает доставать чистящие средства.
— Иди за Гвидо, — говорит она. — Вы можете вылезти из окна. Господь свидетель, ты делал так много раз.
Я хватаю пистолет с верхней полки среди банок со специями.
— Я не стану убегать.
Мама подходит ко мне, в ее глазах непоколебимая решимость. Она сует мне в свободную руку пластиковый пакет.
— Здесь деньги. Там еще записка с контактным номером человека в Мессине, который организует вам двоим переезд в Америку.
Звук приближающихся шагов. Несколько человек. Подходят к нашей входной двери.
— Мама… — Слова застревают у меня в горле.
— Мои действия будут расценены как тяжелейшее предательство, Рафаэль. Они не оставят меня в живых. И они убьют тебя и Гвидо, если останешься. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. — Она осторожно разжимает мои пальцы на рукоятке пистолета и забирает оружие. — Если любишь меня, хватай своего брата и бегите.
Мысли крутятся в моей голове, пытаясь найти выход. Но его нет. Нарушение омерты — это смертный приговор для всей семьи. Детей, которые слишком малы и ничего не знают о делах коза ностра, могут пощадить. Но Манкузо — человек не благосклонный. Он захочет сделать из нас пример. Меня ждет смерть — это точно. Гвидо всего четыре года, но я не сомневаюсь, что дон решит убить и моего брата.
Я хватаю мать за руку.
— Ты пойдешь с нами.
— Они станут искать нас. Но если я… останусь… возможно, этого будет достаточно. И может быть, они не станут за вами гнаться.
Нет! Как я могу убежать и оставить маму на верную смерть?
Пронзительный звонок в дверь разносится по всему дому, громыхая в моем черепе, как взорвавшийся блок тротила.
— Я не могу.
— Подумай о своем брате, Рафаэль. — Мама целует меня в лоб. — Пожалуйста. Не разбивай мамино сердце.
Я тяжело сглатываю. В горле словно застрял комок.
Обхватив пальцами полиэтиленовый пакет, я со всей силы его сжимаю.
— Молодец мой мальчик. — Она кивает. — Иди. И никогда сюда не возвращайся.
Отчаяние сталкивается с яростью во мне, разрывая душу на части. Мама выпускает мою руку из своей. Я делаю шаг назад, а затем бегу по коридору. Перед тем как броситься в спальню, останавливаюсь на секунду, чтобы в последний раз взглянуть на маму. Она стоит у входной двери, высоко подняв голову, и тянется к ручке.
— Я вернусь, — шепчу, закрывая за собой дверь спальни. — Я вернусь и убью их всех.
Я повторяю это обещание снова и снова, прижимая к груди спящего брата. Он бормочет что-то о своих игрушечных машинках, пока я открываю окно. С ним на руках проскальзываю через зазор и бегу к деревьям на задней стороне участка.
И повторяю свое обещание, как мантру, стоя за вечнозеленым кустарником и глядя в окно нашей гостиной.
Смотрю, как дон сицилийской коза ностра прижимает ствол пистолета к голове моей матери, а затем нажимает на курок.
Глава 12
Василиса
Наши дни
Когда подъезжаем к особняку, на подъездной дорожке припаркованы четыре черных автомобиля. У входной двери стоит мужчина с полуавтоматическим оружием.
— Жди здесь, — говорит Рафаэль, выключая зажигание и выходя из машины. От того смеющегося мужчины, с которым ужинала менее часа назад, не осталось и следа.
Он обменивается несколькими фразами с новичком, затем возвращается и открывает дверь с моей стороны.
— Я отнесу тебя в твою комнату, — говорит он, и его лицо приобретает жесткие черты. — Будет лучше, если ты останешься там до конца ночи.
— Хорошо.
Рафаэль кивает, затем просовывает руки под мои ноги и поднимает меня с сиденья. Я открываю рот, чтобы возразить, но тут же вижу большое темное пятно на гравии у ног Рафаэля. Похоже на разлив моторного масла на подъездной дорожке. Человек с винтовкой держит входную дверь открытой, чтобы Рафаэль мог занести меня внутрь. Я ожидаю, что он поставит меня на землю в любую секунду, пока не замечаю еще больше пятен на полу в прихожей. Теперь вижу, что они не черные, как думала, а скорее темно-красные.