— Что ты делаешь? — проникла в его сознание возбужденная мысль Делберта.
— Разжигаю костер.
— Что такое костер?
— Это… А ты разве не знаешь?
— Нет.
— В костре горит огонь, — пояснил Макензи. — Происходит химическая реакция, которая уничтожает материю и высвобождает энергию в виде тепла.
— А из чего ты разводишь костер? — Делберт прищурился, глядя на зажигалку.
— Из веток.
Глаза Делберта расширились, в мыслях промелькнула тревога.
— Веток с дерева?
— Ну да. Мне нужна была древесина. Она горит и дает тепло.
— С какого дерева?
— С того… — начал было Макензи и запнулся на полуслове, Внезапно до него дошло! Он убрал палец с зажигалки, и огонек погас.
— Это мое дерево! — крикнул Делберт; его душили страх и злоба. — Ты разводишь костер из моего дерева!
Макензи промолчал.
— Когда ты сожжешь его, оно погибнет! — не успокаивался Делберт. — Верно? Оно погибнет?
Макензи кивнул.
— Зачем тебе убивать его? — воскликнул Делберт.
— Мне нужно тепло, — повторил Макензи. — Без тепла мой друг умрет. Костер — единственный способ получить тепло.
— Дерево мое!
— Какая мне разница! — пожал плечами Макензи. — Без тепла нам не обойтись, и я его добуду. — Он вновь щелкнул зажигалкой.
— Но я ведь не сделал тебе ничего плохого, — взвыл Делберт, раскачиваясь взад-вперед в проеме люка. — Я твой друг, я никогда не замышлял тебе зла.
— Да ну? — хмыкнул Макензи.
— Правда, правда, — уверил Делберт.
— А как насчет вашего плана? — справился Макензи. — Или не ты пробовал обмануть меня?
— Я тут ни при чем, — простонал Делберт. — Мы, деревья, не виноваты. Все придумал Энциклопедия!
— Вы про меня? — осведомилась обрисовавшаяся снаружи тень.
Энциклопедия вернулся. Он высокомерно отпихнул Делберта и очутился в салоне вездехода.
— Я видел Уэйда, — сказал он.
— И потому решил, что здесь безопаснее, — фыркнул Макензи, испепеляя его взглядом.
— Разумеется, — невозмутимо подтвердил Энциклопедия. — Ваша формула силы утратила всякий смысл. Вы не можете применить ее.
Макензи резко выбросил руку, схватил Энциклопедию за корень и швырнул в угол.
— Только попытайся вылезти, — прорычал он, — я покажу тебе формулу!
Энциклопедия встряхнулся, точно курица. Мысли его оставались спокойными и холодными.
— Я не понимаю, какая вам польза от силы.
— Поймешь, когда окажешься в супе, — пообещал Макензи. Он оценивающе взглянул на Энциклопедию. — Да, из тебя выйдет неплохой суп. Ты вполне сойдешь за капусту. Не то чтобы я любил капустный суп…
— Суп?
— Суп, суп. Жидкая пища.
— Пища! — Мысль Энциклопедии выражала волнение. — Вы собираетесь меня съесть?
— А почему нет? — справился Макензи. — В конце концов, ты всего-навсего растение, пускай разумное, но растение. — Он ощутил мысленное прикосновение к мозгу: Энциклопедия вновь взялся за старое. — Давай-давай, но предупреждаю сразу, тебе вряд ли понравится то, что ты там найдешь.
— Вы скрыли от меня! — возмутился Энциклопедия.
— Ничего подобного, — возразил Макензи. — У нас просто не было случая подумать об этом, вспомнить — для чего люди сажали растения раньше и как пользуются ими и по сей день. Впрочем, ныне мы нечасто прибегаем к ним, потому что необходимость отпала, однако стоит ей появиться снова…
— Вы едите нас! — пробормотал Энциклопедия. — Вы строите из нас дома! Вы уничтожаете нас, чтобы согреться. Эгоисты!
— Не горячись, — посоветовал Макензи. — Тебя ведь задел не сам факт, а то, что мы полагали, что имеем на это право, так? Тебя возмущает, что мы рвем и рубим, не спрашивая, не задаваясь вопросом, каково растениям, Ты страдаешь от оскорбленного достоинства, верно? — Он передвинулся поближе к люку. Из Чаши раздались первые аккорды. Настройка завершилась, начался концерт. — К сожалению, я оскорблю его еще сильнее. Ты для меня — всего лишь растение. Ты кое-чему научился, приобрел налет цивилизации, но со мной тебе не равняться. Мы, люди, не торопимся забывать прошлое. Минет не одно тысячелетие, прежде чем мы станем относиться к вам хоть чуть-чуть иначе; пока же вы для нас — обыкновенные растения, сродни тем, которыми мы пользовались в былом и можем воспользоваться сейчас.
— Капустный суп, — буркнул Энциклопедия.
— Молодец, — похвалил Макензи, — усвоил.
Музыка внезапно смолкла, оборвалась на середине аккорда.
— Видишь, — заметил Макензи, — даже музыка покинула тебя.
Тишина надвинулась на вездеход, окутала его, словно пеленой тумана; вдруг послышался некий звук: шлеп… шлеп… К машине приближалось нечто огромное и массивное.
— Нелли! — воскликнул Макензи, различив в темноте широкоплечую спину робота.
— Да, шеф, это я, — отозвалась Нелли. — Я принесла вам подарок.
Она швырнула в люк вездехода Уэйда. Тот перекатился на спину и застонал. С тела композитора спорхнули двое крохотных существ.
— Нелли, — проговорил Макензи сурово, — колотить его было вовсе незачем. Тебе следовало подождать с наказанием до моего решения.
— Шеф, — запротестовала Нелли, — я его не трогала. Он попался мне уже таким.
Никодим взобрался на плечо Макензи, а одеяло Смита устремилось в тот угол, где лежал его хозяин.
— Она ни при чем, босс, — подтвердил Никодим. — Это мы так отделали его.
— Вы?
— Ну да, нас было двое против одного. Мы напичкали его ядом.
— Он мне не понравился, — продолжал Никодим, устроившись на привычном месте. — Он был совсем не такой, как ты. Я не хотел подделываться под него.
— Яд? — переспросил Макензи. — Надеюсь, вы отравили ею не до смерти?
— Конечно, нет, приятель, — уверил Никодим. — У него просто расстроился желудок. Он и не подозревал, что происходит, пока не стало слишком поздно. Мы заключили с ним сделку, пообещали перестать, если он отнесет нас обратно. Он послушался, но без Нелли вряд ли добрался бы сюда.
— Шеф, — попросила Нелли, — когда он очухается, позвольте мне потолковать с ним по душам.
— Нет, — отрезал Макензи.
— Он связал меня, — пожаловалась Нелли. — Он спрятался под утесом, набросил на меня лассо, связал и оставил валяться там. Я провозилась с веревками несколько часов. Честное слово, шеф, я его не убью, так, вразумлю немножко, и все.
Снаружи зашелестела трава, как будто по ней ступали сотни ног.
— У нас гости, — сказал Никодим.
Макензи увидел дирижеров; десятки карликовых существ толпились неподалеку от вездехода, посверкивая светившимися в темноте глазами. Один карлик шагнул вперед. Присмотревшись, Макензи узнал Олдера.
— Ну? — поинтересовался человек.
— Мы пришли сказать вам, что сделка отменяется, — проговорил Олдер. — Делберт рассказал нам.
— Что же он вам рассказал?
— Как вы поступаете с деревьями.
— А, это!
— Да.
— Но сделка состоялась, — возразил Макензи, — ее уже не расторгнуть. Земля с нетерпением ожидает…
— Не надо считать меня глупцом, — перебил Олдер. — Мы нужны вам не больше, чем вы нам. Мы повели себя некрасиво с самого начала, но нашей вины в том нет. Нас надоумил Энциклопедия. Он утверждал, что таков наш долг, долг перед расой, что мы должны нести просвещение другим народам Галактики. Мы сперва не согласились с ним. Понимаете, музыка — наша жизнь, мы создаем се так давно, что и думать забыли о своем происхождении. Тем более что наша планета еще в незапамятные времена перешла зенит своего существования и теперь становится день ото дня все дряхлее. Однако лаже в тот час, когда почва рассыплется у нас под ногами, мы будем сочинять музыку. Вы живете результатами поступков, а мы — созданием музыки. Кадмаровская симфония Алого Солнца для нас важнее, чем для вас — открытие новой планетной системы, Нам доставляет удовольствие, что вы охотитесь за нашей музыкой, и мы огорчимся, если после всего, что случилось, вы отвернетесь от нас. Но на Землю мы не собираемся.