— Блин! Я тебя по всему этажу ищу! Что у тебя с телефоном?! — судя по голосу, Машка оставила мне на телефоне, как минимум, пару сотен неотвеченных.
— А что у меня с телефоном? — опешила я и засунула руку в карман брюк. И, достав его, рассеянно вспомнила о вчерашних странных смс-ках и о том, что телефон у меня до сих пор выключен. Со вчерашней ночи. Уже почти пол дня. Ой…
— Чучело, Васильева! Включить не судьба?! — продолжала негодовать Машка. — Блин! Мегера! Спрячьте меня! — внезапно она буквально прыгнула за широкие спины наших однокурсников, курящих неподалеку, и, натянув на голову капюшон, стала опасливо оттуда выглядывать.
Причина ее внезапного испуга расположилась неподалеку от нас, около одной из урн-пепельниц, зябко запахивая пальто и недовольно морща нос из-за падающего снега. Анастасия Сергеевна, только что отпустившая нас с философии и лекции, которой Машка так бессовестно пренебрегла, всегда не любила студентов, не посещающих ее занятия. Мало того, она с практически ощутимой угрозой сказала нам, что экзамен в полугодии у нее не сдать. Почти никому…
— Здорова! — Макс, подоспевший к нам, поздоровался так громко, что все невольно вздрогнули. — Чего? О, Анастасия Сергеевна! Вы, как всегда прекрасны!
— Ваше раболепство вас не спасет, Аргунов. Вы прогуляли мою лекцию. Удачи на сессии! Она вам пригодится! — процедила сквозь зубы преподавательница и, цокая высокими каблуками сапогов, направилась к коридору.
— Вы разбиваете мне сердце, Анастасия Сергеевна! — улыбаясь во все тридцать два крикнул ей вслед Аргунов, провожая спину женщины восторженным взглядом. И только когда она скрылась среди толпы студентов, он обратил внимание на нас. — Что?
— Дурак! Она доложит декану, и тебя отчислят, — вздохнула Маша, оказавшись рядом с нами. — Зря ты это все делаешь. — Тоном знатока уверила она его. — Сонь, давай, трубу включай, я сейчас в деканате допуск получу и позвоню, у магазина встретимся.
— А семинар? — неуверенно спросила я, вспомнив, что по идее у нас должна быть одна пара литературы, на которой вот уже вторую неделю устраивали семинары. И на которых ни я, ни Машка, ни Макс ни разу не появились. Повезло еще, что душка-староста отмечал нас, будто мы втроем присутствовали.
— А ну его, этот семинар, — бросила Машка, улыбаясь, и зашагала к коридору. — Позвоню, будь на связи!
— Ну-ну… — пробормотала я, чувствуя угрызения совести из-за пропущенных пар. Надо бы хоть раз появиться на…
Мобильный, практически разрываемый от сообщений, приходящих на него, вибрировал не переставая. Макс сделал устрашающее лицо и, пробормотав что-то типа «мамочка весь день свою дочку искала», поспешил удалиться. А я с испугом начала открывать сообщения.
Одно сообщение о том, что мама звонила… четырнадцать раз? Ох, не к добру это.
«Ты обещала перезвонить перед сном» — гласило сообщение, отосланное уже мамой.
«Очень жаль, что ты не сдерживаешь обещаний» — прислала она через полчаса от предыдущего.
«Позвони сейчас же!»
«Судя по твоей безответственности, мне не следовало разрешать тебе жить отдельно от нас!» — опять… Я тяжело вздохнула. Любой конфликт, возникающий между мной и матерью сводился к тому, что я слишком рано съехала от них с папой и, являясь по их мнению еще малым дитем, совсем не готова ко взрослой жизни… Но, прочитав следующее, я даже немного улыбнулась.
«Софья, у тебя все в порядке? Позвони мне, я волнуюсь.» — видимо, злость чуть утихла, и у мамы заработала фантазия. Представляю, она, наверное, уже такого могла навоображать! И следующий открытый конвертик это только подтвердил.
«Сонечка, я места себе не нахожу! Пожалуйста, позвони, скажи мне, что ты живая!»
«Если ты мне срочно не перезвонишь, я начну звонить в милицию и морги!» — я даже представила, каким голосом она это могла бы сказать, и невольно сглотнула. Но вскоре мое волнение, хоть и не сильно, но все же отступило.
«Я позвонила Андрею. Он сказал, что ты в институте. Как закончится учебный день — изволь объясниться».
Дочитав, я поджала губы, прикидывая, считается ли время прогулянного семинара за учебный день? Можно ведь отсрочить неприятный разговор еще часа на два? И, посчитав, что пока я не готова к скандалу с мамой, я со вздохом открыла еще одно сообщение. Как ни странно, оно было не от мамы.
Снова этот незнакомый номер, виновник того, что до меня пол дня никто не может дозвониться.
«Спасибо. Я в выигрыше»
И опять его сообщение ввело меня в ступор. Надо это как-то пресекать.
«Сомневаюсь, что именно я снабдила вас фортуной. Азартные игры, между прочим, до добра не доводят. Всего хорошего.»
Посчитав, что больше меня не побеспокоят, я, гордо задрав нос, направилась к коридору, но телефон в руке завибрировал.
«А кто тебе сказал, что я играл в азартные игры?;) И тебе не хворать».
Возмущение накрыло меня волной. Я сама не могла понять, откуда оно взялось: то ли тон этого таинственного собеседника, который прозвучал в моей голове, меня обезоружил, то ли этот нахально подмигивающий смайлик, то ли легкий оттенок сарказма во фразе «тебе не хворать».
«Не совсем уловила, когда это мы перешли на „ты“. И во что же ВЫ, уважаемый НЕЗНАКОМЫЙ (хотелось бы подчеркнуть) господин, играли? Я, знаете ли, не очень поняла, что это за „да“ или „нет“. Мне не знакомо разнообразие азартных игр. Мне, собственно, и ВЫ не знакомы». — быстро настрочила я и спрятала телефон в карман брюк, твердо решив, что даже если он и ответит, я просто проигнорирую сообщение. Но ближайшие пятнадцать минут сообщения не приходили. Я поспешно покидала корпус, стараясь лишний раз никому не попадаться на глаза. Особенно ребятам с исторического факультета, с которыми у нас совместные уроки литературы. Свои-то не сдадут. А вот от этих можно ожидать чего угодно…
Ответ не пришел и через три часа, когда я дошла вместе с Машей и Максом до работы, где вспоминать о нагловатом незнакомце мне было уже некогда.
Мама моя была из тех суетливых женщин, у которой разве что на Луне нет знакомых. Так что, когда на нашем семейном совете встал вопрос об оплате моей съемной квартиры, и мама предложила взять это на себя, я ответила категорическим «нет». Еще класса с пятого я твердо для себя решила, что сразу, как поступлю в университет — съеду от родителей, чтобы жить самостоятельно. Для меня это было действительно важно — полная автономия. Но, как оказалось, семнадцатилетних выпускниц мало где ждут на высокооплачиваемых должностях. Максимум, куда мне удалось устроиться — так это преподавать изобразительное искусство в местный творческий клуб для детей. И то, благодаря очередной маминой «близкой подруге». Стоило проработать там год и набрать себе огромную группу учеников, чтобы мне стали предлагать давать частные уроки. В итоге я смогла потянуть либо полностью оплату за квартиру, либо две трети оплаты за съем и обеспечить себя пропитанием. На семейном совете решили выбрать второй вариант. Почему-то это показалось мне удобнее.
Приехав на работу чуть заранее, я, первым делом налив в чайник воды и поставив ее кипятиться, отправилась переодеваться. Ко мне приходили маленькие пятилетние крошки, так что не очень-то хотелось заляпать красками свои повседневные вещи… Собрав перед широким зеркалом в моей «каморке» черные волосы в высокий хвост и сменив свитер на рабочую футболку, я надела свой старый фартук, чтобы сберечь брюки, и критично оглядела отражение. Раньше, когда мама говорила, что я начинаю взрослеть, я не обращала на это никакого внимания и только отмахивалась от ее приступов ностальгии. Но сейчас я поняла, что она имела в виду. Вроде ничего особенного, то же бледноватое лицо с острыми скулами, те же губы, крошечная родинка рядом с носом на щеке… Только вот зеленые глаза смотрели в зеркало с каким-то странным выражением. Они не отражали больше той живости, которую можно увидеть в глазах ребенка. В них отражались только заботы, заботы, заботы… Только сейчас я начала понимать, что, погружаясь с головой во всю эту «взрослую» студенческую жизнь, ты постепенно начинаешь черстветь, терять способность замечать что-то очень важное в этом мире, потому что тебе некогда. Тебе постоянно все некогда. И кажется, что не только глаза, ты сама становишься черствым, бесчувственным сухарем. Я даже и не думала, мама, что ты замечаешь такие вещи во мне. Интересно, каково это, видеть, КАК взрослеет твой ребенок?