— И на кого же я похож?
— Ты похож на рэкетира, — и убрала руку. — Шучу, конечно.
— Ну и шуточки у тебя. Мне даже страшно стало. Работаю я.
— Александр тоже вместе с тобой трудится?
— Александр — мой сменщик, Марина. Мы в разные смены план перевыполняем.
— Тяжёлая работа-то? — она опять развеселилась.
— Что это такое? Допрос? Я, болван, нахожусь в компании красивой молодой женщины, и всё о делах да о работе, как те лесорубы. У тебя есть музыка? Разреши пригласить даму на танец?
Мы долго, обнявшись, танцевали. Танец выгнал время из затихшей, уютной до истомы в позвоночнике, комнаты, и я наслаждался запахом ласкающих и пугающих моё воображение волос. Животные инстинкты, вырывавшиеся из клетки, одновременно были блокированы какими-то другими, непонятными чувствами и ощущениями и не давали слабевшим рукам прижать сильнее к своему телу ставшее вдруг таким желанным тело женщины. Я не выдержал этой борьбы, прервал танец, поблагодарил Марину и стал прощаться. Она, как-то виновато улыбаясь, проводила до дверей и так стояла, обняв ладонями локти:
— Зайдёшь ещё?
— Зайду.
— С Александром приходите.
— А если один?
— О чём ты, конечно, конечно…
— Ну, пока. До свидания.
— Звони.
Резво выбежал из подъезда и подставил горящее лицо под ушат холодного весеннего воздуха. У-ух. Лучше бы вообще не заходил. Дурит первое апреля. Апрель — апрель. Крутится-вертится шар голубой… Сушите вёсла, я нашёл на карте Турцию
Глава 2
Галя, Галя,
Галя молодая.
Обманули Галю,
Забрали с собою.
Без пяти минут девять я находился в районе Лубянской площади. Осиротевшая после известного кича августа 1991 года, когда толпа низвергла грозную статую основателя ВЧК Феликса Дзержинского, площадь ярко освещалась фарами проносящихся мимо многочисленных автомобилей.
Двигаясь по окружности, вскоре оказался у входа в здание «Детского мира», где была назначена встреча с Вадимом — одним из московских украинцев или, наоборот, украинских москвичей, коих после распада СССР обосновалось в столице превеликое множество.
Ровно в 21–00 возле «Детского мира» притормозил тонированный тёмный БМВ, и в открывшееся боковое окно выглянула белокурая мордашка.
— Молодой человек, у вас огонька не найдётся?
— Курящие женщины, по статистике, имитируют оргазм в пять раз чаще, чем некурящие, — глупо пошутил я.
— Хам, — отреагировала мордашка.
Заглянул внутрь салона. За рулём, разумеется, сидел, улыбаясь толстой украинской рожей, мой закадычный дружок Вадик.
— Сибирским кацапам, как бы, типа, привет!
— Привет. Ты давно поднялся? На иномарках солидных разъезжаешь.
— Растём потихоньку. Присаживайся, прокачу.
Открыл заднюю дверь и увидел ещё одну «мадмуазель», отодвигающуюся вглубь и уступающую мне место. Буркнул приветствие и устроился рядом на мягком сидении.
— Куда везти, начальник?
— Ты, вроде, собирался прокатить?
— Ну, тогда по намеченному плану.
Девушка с переднего сидения, та, что просила подкурить, обернулась и, выпустив в потолок струю дыма, произнесла:
— Маргарита, можно просто Марго. А Вы — Андрей, мне Вадик сказал. А вот её зовут Лола.
— Как?
— Лола, — произнесла та, что сидела рядом. — Чему Вы удивились?
— Шо это вы всё на Вы, да на Вы? — нарочно шокая, просипел Вадим, — он парень из Сибири, из глухомани, можно сказать. С ним попроще нужно.
— Да? — проверещала Маргарита, — прямо из Сибири?
— У меня домашнее животное Лолитой зовут, — повернулся я к соседке, — потому и удивился.
— Домашнее животное? Надеюсь, любимое?
— Самое любимое.
— А какое, если не секрет? — это уже белокурая Марго.
— Кровососущее.
— Какое?
— Какое, какое… Сосущее, — загоготал Вадик, — Андрюха мастак на всякие фокусы, он вам понравится. А вы ему, я вижу, уже понравились, — водитель сделал резкий поворот влево.
— Куда это мы направляемся, брат лихой?
— В баню.
— Куда?
— В баню. Ты что, мыться не любишь?
— А они с нами в качестве кого?
— В качестве мочалок, — и Вадим прыснул мелким смехом.
— Сволочь, — дала ему лёгкий подзатыльник Марго, — не городи чушь. Что о нас человек подумает?
— А он уже подумал, — мой приятель не на шутку развеселился. — Или может, лучше не пойдём никуда, грязными останемся?
— Ну, уж нет, — притворно рассердилась Маргарита, — в баню, так в баню.