Петрина промолчала, и граф, не выдержав, взорвался от гнева:
— Не смейте молчать! Рассказывайте все с самого начала! Послушаем, какую дьявольщину вы измыслите на этот раз!
— Но это не моя... тайна, — неуверенно отвечала Петрина. — И я... обещала, что... не скажу вам.
— Нет, вы мне скажете, даже если для этого мне понадобится прибегнуть к силе! — угрюмо ответил граф. — Скажите спасибо, что, приняв вас за мальчишку, я не поколотил вас!
— Но ведь это несправедливо — бить того, кто меньше и слабее! — сказала Петрина с некоторым вызовом.
— С ворами и взломщиками надо поступать так, как они того заслуживают! — отрезал граф. — А теперь вы скажете мне все как есть, в противном случае придется вытряхнуть из вас правду вместе с потрохами.
Он двинулся к ней, словно собираясь осуществить угрозу, и Петрина поспешила ответить:
— Я скажу; но, пожалуйста, нельзя ли мне сначала попить? Меня мучает ужасная жажда.
Сжав губы, граф налил полбокала шампанского, поставил его на поднос и направился к Петрине. Та, не двинувшись с места, протянула руку.
Она отпила два-три глотка, облизала губы и сказала:
— Я доверю вам чужую тайну, потому что вынуждена это сделать, но прежде пообещайте, что не расскажете об этом ни одной живой душе на свете!
— Никаких обещаний! — ответил граф. — И я не собираюсь торговаться с вами.
— Послушайте, граф, если будет разглашена хоть малая часть того, что я собираюсь открыть вам, это может причинить неизмеримый вред двум людям и погубить навсегда их жизнь!
Голос ее звучал так искренне, что граф ответил:
— Надеюсь, я не сделал ничего такого, что могло бы заставить вас усомниться в моей честности.
Петрина взглянула ему прямо в глаза и, помолчав, ответила:
— Нет... Конечно, нет.
Она чуть-чуть покраснела, подошла к ящику и положила на него обе руки.
— Думаю, здесь лежат... любовные письма, — тихо сказала она.
— Ваши? — спросил граф, словно выстрелил из пистолета.
Петрина покачала головой.
— Как я уже вам говорила, я никогда не влюблялась, но… моя подруга решила... что любит сэра Мортимера. Это увлечение длилось недолго, но она успела послать ему несколько очень глупых писем, а теперь он... шантажирует ее.
— Шантажирует? — с трудом выдавил из себя граф.
— Он ей сказал, что, если она не пообещает заплатить ему пять тысяч фунтов стерлингов в течение двух лет, он отнесет письма ее жениху, что может расстроить их свадьбу, или уже мужу, когда они поженятся.
— Всегда считал, что Шелдон — человек не нашего круга, — тихо проговорил граф, — но не думал, что он способен на такую пакость!
Граф сказал это как бы про себя, а затем, в другом тоне, переспросил:
— Но какое отношение это имеет к вам? Почему вы вмешались в это дело?
— Потому что, будучи готова уплатить эти пять тысяч, чтобы помочь моему другу, я хотела наказать сэра Мортимера — почему этому господину должно все сойти с рук?!
Какое-то мгновение казалось, будто граф собирается наброситься на нее с гневными упреками. Затем, словно вопреки своему желанию, он слабо улыбнулся, поднес руку ко лбу и сел в кресло.
— Только вам, Петрина, могло прийти в голову такое решение!
— Однако никто бы и не узнал, что я там побывала, не проходи вы случайно в это время по конюшенному двору.
— А если бы это оказался кто-нибудь другой? — возразил граф. — Завтра утром вы могли бы предстать перед судом или хуже того... Впрочем, об этом я даже и говорить вам не хочу.
Петрина с любопытством взглянула на графа. Затем спросила:
— А мы не можем открыть этот ящик и убедиться, что в нем именно те самые письма?
— А почему вы думаете, что они здесь?
Петрина отошла от стола и села на коврик перед камином, у ног графа.
— Но я действительно проявила большую смекалку.
— Рассказывайте! — приказал он.
— Когда Клэ... мой друг...
— Я уже догадался, что вы помогали Клэр Кэттерик, — вставил граф. — Я совсем недавно узнал, что она обручилась с Фредериком Броддингтоном.
— Когда Клэр рассказала мне, что сэр Мортимер ей угрожает, я твердо решила постараться вернуть эти письма, ничего за них не заплатив.
— Но вам трудно было бы снять со счета такую крупную сумму без моего ведома, — заметил граф и потом прибавил: — Не обращайте внимания, продолжайте ваш рассказ.
— Так что вчера вечером, когда я увидела на балу сэра Мортимера, я попросила кое-кого из знакомых представить меня ему. Он захотел потанцевать со мной, и во время танца я сделала вид, что чем-то очень сильно озабочена. Так что, как я и предполагала, он спросил меня, о чем это я думаю. Я рассмеялась и с этаким смущенным видом ответила: «Вы, конечно, решите, что это глупо с моей стороны, но я подумала, как было бы забавно вести дневник и заносить туда все, что я здесь вижу и слышу».
«Дневник дебютантки, — пробормотал он. — Вот хорошая мысль!»
«Я знаю, что это может быть чревато последствиями, но ведь я не собираюсь его публиковать! — хихикнула я. — Ну, по крайней мере до тех пор, пока все эти сведения не устареют вместе со мной!»
«Мне кажется, вы действительно должны этим заняться, — сказал сэр Мортимер. — Заносите туда все свои мысли и не забудьте о сочных сплетнях — лакомстве для последующих поколений, особенно если это сплетни о знаменитостях».
— И у меня было такое чувство, — вставила Петрина, глядя на графа, — что он обдумывал возможность использования моих записей в своих интересах.
Граф ничего не ответил, и Петрина продолжала:
— «Вы думаете, я сумею?» — спросила я сэра Мортимера, удивленно раскрыв глаза.
«Я уверен, мисс Линдон, что это будет умопомрачительный документ, — ответил он. — Записывайте все, о чем подумаете и что услышите на следующей неделе, а затем разрешите мне взглянуть».
«Но я никому не могу показывать свои записи, иначе это все будет выглядеть клеветой, как в тех случаях с принцем-регентом, о которых пишут в газетах».
«Я позабочусь, чтобы вы не попали в затруднительное положение, — ответил он задушевным тоном. Я минуту-две помолчала, и он спросил: — Что же вас опять беспокоит?»
«Я просто не знаю, — сказала я, — где мне хранить свой дневник. Вам, как и мне, хорошо известно, что ящики письменного стола не защищены от любопытных взглядов слуг, а больше спрятать дневник некуда».
«Личный денежный сейф — вот что вам нужно, — посоветовал он. — Вы можете купить такой в магазине Смитсонов на Бонд-стрит, со специальным ключом, дубликат которого сделать нельзя».
«Замечательная мысль! — воскликнула я. — Тогда моя единственная забота — это спрятать ключ, и тогда никто не сможет прочесть, что я написала».
«Никто, кроме меня, — сказал сэр Мортимер. — Вам не следует забывать о моем обещании быть вашим редактором и советником».
«О, как вы добры, как удивительно добры! — отвечала я. — Завтра же займусь этим делом».
«Да, и вы можете купить и тетрадь для дневника у Смитсонов, не только сейф», — сказал он.
«Я завтра же утром туда поеду», — пообещала я...
И Петрина взглянула на графа:
— Не правда ли, это было очень умно с моей стороны? Ведь теперь я знала, где он сам хранит письма Клэр.
— Но каким образом вы догадались, где Мортимер прячет ящик?
— Я была уверена, что он держит его в спальне. Если он считает, что письма от Клэр стоят пять тысяч фунтов, то не станет рисковать, оставляя их в гостиной. И я была также уверена, что они спрятаны в платяном шкафу или на нем. — Петрина улыбнулась и прибавила: — Папа мне однажды говорил, что, когда букмекеры или жокеи выигрывают на скачках, они всегда прячут деньги наверху гардероба в спальнях, куда воры обычно забывают заглянуть.
— И где же вы нашли ящик? — спросил граф.
— Там, где я и предполагала!
— А как вы пробрались в дом?
— Я и здесь проявила смекалку. Поразмыслив, я пришла к выводу, что сэр Мортимер не богат, иначе он не стал бы шантажировать Клэр. А если это так, значит, он не держит много слуг. Так что я смело направилась к полуподвальному помещению и посмотрела, все ли его окна заперты.