— Нет!
— Обычно его называют «героем прессы». В тысяча семьсот девяносто шестом году он стал сторонником реформ, в шестнадцатилетнем возрасте вступив в Лондонское корреспондентское общество.
— А что он делает сейчас?
— Он издает еженедельник «Реформист-наблюдатель».
— Я об этом издании слышала. По правде говоря, даже читала.
— Я пишу для этого издания, — сообщил Николас Торнтон. — Но Уильям Хоун в прошлом году угодил в тюрьму, и в его отсутствие журнал почти захирел.
— А что с ним сейчас?
— Сейчас он на свободе и собирается издавать газету «Джон Буль». И он обещал мне хорошее место в редакции, если газета будет расходиться, а я-таки думаю, что будет.
— Но она еще не выходит?
— Чтобы издать новую газету, требуется время, а пока я хочу наглядно продемонстрировать Уильяму Хоуну, какие статьи мне по плечу. Его друг, владелец «Курьера», согласился их опубликовать.
— Понимаю, но о чем будет статья, так необходимая для вашей карьеры?
— Я буду с вами совершенно откровенен, мисс Линдон, иначе меня попросту выбросят из сада, и тогда мне придется написать статью о вас, а не ту, за материалом для которой я сюда влез.
Он сказал это любезно, но Петрина уловила в его словах скрытую угрозу.
— Расскажите, что это за статья. О ком?
— Вы знаете леди Изольду Герберт?
— Разумеется.
— И вы знаете, что все только и ждут, когда будет объявлено о ее помолвке с графом Стэвертоном, и это может произойти в любой момент?
— Да, — очень тихо ответила Петрина.
— Ну так, по всей вероятности, граф не очень спешит сказать слова, которые сделают миледи графиней Стэвертон.
Петрина промолчала. Она ощутила пронзительную боль в сердце, которую причинили ей слова этого человека.
— И леди Изольда придумала свой собственный маленький план, как все ускорить.
Петрина буквально онемела от услышанного.
— Свой собственный план? — вымолвила она наконец. — Какой же?
— Она попросила меня подождать здесь и заметить точно время ее отъезда из дома графа.
— Но чего она этим добьется? — спросила Петрина и в тот же момент поняла, в чем заключался замысел леди Изольды.
Сплетникам из высшего света будет весьма интересно узнать, что в доме графа состоялся званый обед, на котором присутствовал принц-регент. Но еще интереснее им будет узнать, что леди Изольда после отъезда гостей осталась в Стэвертон-Хаусе и вернулась домой только ранним утром следующего дня.
Длительность ее пребывания в гостях будет подчеркнута особо, и графу, как благородному человеку, придется сделать ей предложение.
В ту ночь, когда граф поймал Петрину с украденными письмами, у нее уже были кое-какие подозрения на его счет: она догадывалась, что он возвращается от леди Изольды, которая жила совсем близко от Стэвертон-Хауса. Но если граф в ту ночь пробрался домой незамеченным, то миледи отбудет из Стэвертон-Хауса с шумом и громом, и ее слуги, так же как и слуги графа, будут знать, что сообщение в газете соответствует действительности.
За время своего пребывания в Лондоне Петрина узнала неписаные, но очень жесткие правила поведения, налагаемые обществом на своих членов.
Джентльмен мог напиться до бесчувствия и валяться под столом, задолжать кому только можно, иметь бесчисленные любовные связи с замужними женщинами, но он не должен был ни под каким видом нарушать принятый обществом кодекс чести.
Он должен был защищать честь и репутацию дамы, и Петрина знала, что если граф запятнает эту честь, то общественное мнение заставит его загладить свою вину.
Леди Изольда придумала умный план и действовала наверняка.
Граф неоднократно говорил Петрине, что не собирается жениться ни на леди Изольде, ни на ком другом. Она ему поверила. Но за последние несколько дней грум леди Изольды так часто стучал в их дверь, привозя очередное послание, что Петрина начала в этом сомневаться.
Но сейчас, узнав о давлении, которое оказывали на графа, заставляя сделать то, чего он не желал, Петрина поняла, что должна его спасти.
Ее пылкое воображение стало рисовать самые различные способы осуществления этого замысла. Девушка с головой ушла в свои мысли, так что Торнтон с некоторым беспокойством поглядел на нее:
— Надеюсь, вы мне поможете?
Петрина слышала его слова как сквозь туман. Конечно, она должна ему помочь, но в то же время нельзя допустить, чтобы Торнтон написал эту статью.
— Сколько вам заплатит леди Изольда?
— Десять соверенов, — ответил Николас Торнтон.
— Я дам вам двадцать! — быстро сказала Петрина.
— Вы очень добры, мисс Линдон, и я, конечно, принимаю ваше предложение. Но я должен написать статью. Все мое будущее зависит от этого!
— Статью! Статью! — Мозг ее лихорадочно работал, и наконец решение было найдено. С торжествующей улыбкой она обратилась к Торнтону: — Если я дам вам двадцать соверенов и хороший сюжет для статьи, вы обещаете не упоминать имя графа, особенно в связи с леди Изольдой?
— Хороший сюжет? — заинтересовался Николас Торнтон.
— Очень хороший! — повторила Петрина.
— А кого он касается?
— Герцога Рэнлэга.
— Ну что ж, о нем говорят, и все, что с ним связано, вызовет несомненный интерес.
— Тогда слушайте!.. — сказала Петрина, понизив голос.
— Мы едем в Аскот на скачки? — спросила Петрина у вдовствующей герцогини.
Герцогиня покачала головой.
— Только очень ненадолго! Надеюсь, вы не будете разочарованы, дорогое дитя, но я не могу три дня подряд быть на скачках. Это для меня непосильно.
— Нет, конечно, — согласилась Петрина.
— Наверное, нам имеет смысл посмотреть розыгрыш Золотого кубка, чтобы поддержать Беллу. Дервину это было бы приятно!
— А он с нами поедет? — не могла удержаться от вопроса Петрина.
Старая герцогиня покачала головой.
— Нет, он отправится в Виндзорский замок. Принц-регент всегда рад видеть его, но мы с вами не включены в список приглашенных. — И презрительно усмехнувшись, она добавила: — Но у меня и нет особого желания терпеть покровительство леди Хартфорд, которая из кожи вон лезет, чтобы показать, что она во дворце хозяйка. Я не выношу эту женщину!
— Тем более хорошо, что мы останемся в Лондоне, — улыбнулась Петрина.
— Но мы приглашены на ленч в королевскую ложу в день розыгрыша кубка. Это будет интересно. Кроме того, у вас появится прекрасный повод надеть то хорошенькое платье, что купили на прошлой неделе.
— Чудесно! — обрадовалась Петрина.
Но едва оставшись одна, она быстро набросала записку и приказала лакею отнести ее по адресу, прочитав который он удивленно вскинул брови.
Через два дня, когда граф в своем новом, черном с желтым, фаэтоне отбыл в Виндзорский замок, Петрина получила ответ на свое послание. Она прочитала его, спрятала в сумочку и направилась в гостиную старой герцогини.
— У вас есть какие-нибудь определенные планы на сегодняшний вечер, мэм?
— Приглашений нет. Вы же знаете, что все или отправились в Аскот, или делают вид, что отправились. Очередной наш бал будет только в пятницу, после скачек.
— Тогда, если вы не возражаете, мэм, я бы хотела сегодня пообедать с Клэр.
— Да, конечно, — одобрительно кивнула герцогиня, — а я прикажу подать мне обед в постель. Моя нога все чаще дает о себе знать, чем сильно досаждает мне. К тому же доктор твердит, что я должна побольше отдыхать.
— В таком случае следующие два дня вы должны провести в покое, и, если не захотите в четверг поехать в Аскот, я ничего не буду иметь против.
— Но тогда я не увижу, как лошадь Дервина выиграет Золотой кубок! — воскликнула герцогиня. — Ну уж нет, будет болеть нога или нет, но я должна видеть, как Белла первой придет к финишу.
— Ну конечно! — улыбнулась Петрина. — Но пока отдыхайте как можно больше. Вы всегда так добры и повсюду меня сопровождаете, а я знаю, что иногда это для вас очень утомительно.