Петрина слегка вздохнула:
— Да, он, конечно, способен на это, и тогда придется ждать: по закону в двадцать один год я получу половину своего состояния, а в двадцать пять я буду владеть всем, что имею.
— Подозреваю, что, как в большинстве завещаний, там есть одно маленькое условие: если выйдете замуж.
— Вот именно! — согласилась Петрина. — И поэтому у меня нет ни малейшего желания вступить в брак, только чтобы передать свое состояние мужу и позволить ему распоряжаться им, как своим собственным.
Она помолчала, а потом презрительно добавила:
— Он же может оказаться таким, как мой опекун, — будет все держать при себе, а мне ничего не даст.
— Ну, не все же мужчины таковы, — мягко заметил граф.
— Клэр говорит, что в обществе очень много людей, жадных до денег. Молодые аристократы только и делают, что высматривают себе богатых жен, чтобы те их содержали. Нет, я устроюсь как «божья коровка»... Это куда лучше, уверяю вас!
— Вы, по-видимому, очень низкого мнения о мужчинах, — заметил граф, — и я не думаю, что те из них, с которыми вы будете общаться, смогут вам понравиться.
Петрина, немного подумав, заметила:
— Но в отличие от других женщин я не буду предъявлять к ним слишком больших финансовых требований. Брат Клэр рассказывал, что его любовница обходится ему чуть ли не в целое состояние. Она требует экипажи, лошадей, дом в Челси, драгоценности, а ему все это не по средствам.
— Какое бы положение в обществе ни занимал брат вашей подруги, я бы не стал принимать на веру его описание жизни бомонда.
— Брат Клэр — виконт Кумб, — ответила Петрина, — и Клэр говорила, что он первейший модник.
«Тут она попала в точку», — подумал граф.
Он был знаком с виконтом, считал его приятным молодым человеком, который, однако, бездумно просаживал деньги, выдаваемые отцом, маркизом Моркомбом, о чем уже начали поговаривать в клубах квартала Сент-Джеймс.
Словно угадав, почему он молчит, Петрина воскликнула:
— Вы знаете Руперта!
— Да, я с ним встречался в обществе, — согласился граф.
— Клэр считала, что он очень подходящий для меня муж, потому что ему всегда требуются деньги. Но я ей объяснила, что муж мне не нужен, мне нужна независимость.
— Но вы должны понять, что это совершенно невозможно!
— Тогда как же другие женщины становятся «божьими коровками»?
— Ну, начнем с того, что они не являются богатыми наследницами.
— Но какая польза от наследства, если не можешь его получить? — логично возразила Петрина.
— Позвольте дать вам совет, — сказал граф. — Прежде чем предпринять решительные шаги, навестите своего опекуна.
— Но чего я этим добьюсь? — возразила Петрина. — Он, разумеется, будет очень удивлен, что я по своей воле бросила пансион, и отошлет меня обратно под конвоем. И мне опять придется бежать.
— Но, думаю, если вы ему объясните, что больше не можете находиться в пансионе и что все ваши подруги уже выезжают в свет, он поймет ваши доводы.
— Доводы! — фыркнула Петрина. — Пока он этих доводов не понял. Ну почему, почему папа выбрал мне в опекуны этого сухого, чопорного, набожного старика, который и слышать не хочет о каких-либо развлечениях?!
— Но почему вы его рисуете себе именно таким?
— Потому что папа, сам проживший волнующую и полную приключений жизнь, хотел защитить от нее меня. Он всегда говорил: «Когда ты вырастешь, моя дорогая девочка, я сделаю все, чтобы ты не повторила моих ошибок!»
— А он наделал много ошибок в жизни?
— Не думаю. Во всяком случае, отцом он был очень хорошим. Правда, он часто дрался на дуэлях из-за прекрасных дам и, наверное, это имел в виду, когда говорил об ошибках.
Но тут она всплеснула руками и воскликнула с горечью:
— Как бы то ни было, теперь я скована по рукам и ногам этим отвратительным старым опекуном! Как подумаю, что он запер все мои деньги в сейфе или держит их под матрасом, сердце разрывается на части!
Они молча проехали небольшой отрезок пути, потом граф сказал:
— Я вам уже говорил, что не хочу быть вовлечен в вашу безумную затею и ничего не обещаю, но, может быть, учитывая обстоятельства, при которых мы встретились, я мог бы поговорить с вашим опекуном.
Петрина удивленно повернулась к нему и широко раскрыла глаза.
— Вы действительно так сделаете? Как вы добры! Я беру назад все свои дурные мысли на ваш счет!
— А что вы обо мне подумали? — полюбопытствовал граф.
— Я подумала, что вы чересчур высокомерный старый аристократ, напичканный избитыми истинами и снисходящий к бедной деревенской простушке, которая не умеет себя вести.
Граф не мог удержаться от смеха.
— Нет, вы самая скверная девчонка, какую я когда-либо встречал! Не могу поверить в серьезность ваших намерений. И все же вы так непредсказуемы, что я почти опасаюсь, как бы вы действительно не осуществили их.
— Но мои намерения совершенно серьезны! — заверила его Петрина. — И если вы встретитесь с моим опекуном и он вам ответит отказом, то в таком случае я найду надежное место, где меня никто не отыщет, и во что бы то ни стало осуществлю все свои планы.
— Ваши планы не только нереальны, они к тому же абсолютно недопустимы с точки зрения морали! — резко сказал граф. — Ни одной женщине, считающей себя настоящей леди, они и в голову не придут.
Петрина рассмеялась:
— А я знала, что рано или поздно мы заговорим о настоящих леди. Ну конечно, «настоящая леди не выходит из дому без перчаток», «леди никогда не огрызается», «леди никогда не выходит на улицу без сопровождения и не танцует с мужчинами, пока не станет совершенно взрослой»! Я по горло сыта всеми этими разглагольствованиями о «настоящих леди», которые в действительности ведут самую скучную, тоскливую, праведную жизнь. Я хочу быть свободной.
— Но та свобода, о которой вы мечтаете, совершенно невозможна!
— Просто вы хотите видеть во мне «настоящую леди».
— Вы должны с этим смириться.
— Если только не захочу стать «божьей коровкой».
Помолчав, она задумчиво добавила:
— А я все гадаю, какие они, эти «божьи коровки»?.. Говорят, в Лондоне они встречаются на каждом шагу. Клэр уверяет, что их можно определить с одного взгляда они модно одеваются, очень хорошенькие и разъезжают в парке без сопровождения.
Петрина сделала паузу, а потом, глядя на графа из-под ресниц, добавила:
— Джентльмены, конечно, не в счет.
— Женщины, о которых вы говорите, не леди, и у них, конечно, нет такого состояния, как у вас, чтобы вести соответствующий образ жизни.
— Но вы только подумайте, как обрадуются джентльмены, если им не придется снабжать меня экипажами и осыпать драгоценностями!
Граф промолчал, и тогда Петрина спросила:
— А вам во сколько обходится ежегодно ваша любовница?
Граф от изумления снова чуть не выронил поводья.
— Юной леди не пристало задавать такие вопросы и даже упоминать о подобных женщинах! Вы должны вести себя прилично! Вы поняли?
— А почему вы говорите со мной в таком тоне?! У вас нет на это никаких прав!
— Я могу отказаться везти вас дальше! — пригрозил граф.
Петрина с улыбкой оглянулась вокруг.
Они уже выехали на главную дорогу к Лондону. Здесь было оживленное движение: то и дело мелькали частные экипажи, фаэтоны, почтовые кареты и дилижансы.
— Если бы у меня было хоть сколько-нибудь здравого смысла, — ввернул граф, — я давно бы вас высадил, ничуть не заботясь о вашей дальнейшей судьбе.
Петрина рассмеялась:
— А я не боюсь, если вы действительно так сделаете. Теперь, когда мы почти в Лондоне, я могу проделать остаток пути в дилижансе или почтовой карете.
— А когда вы попадете в Лондон, то где намерены остановиться?
— В гостинице.
— Ни в одной приличной гостинице вас не примут.
— Но я знаю одну, где мне можно остановиться, — возразила Петрина. — Руперт говорил Клэр, что он там жил некоторое время с одной «божьей коровкой», так что они, наверное, не откажут и мне.
«У виконта Кумба, наверное, не все дома, — сердито подумал граф, — если он ведет такие вольные разговоры с сестрой».