Через четверть часа они уже собирались в дорогу. Гордон умел экономить и откладывать деньги, и ему удалось скопить почти сто фунтов — небольшое состояние. И вот сейчас он спрятал эти деньги внутрь поясного ремня и оделся в дорожное платье. Для Калли у него нашелся бесформенный плащ, из которого сам Гордон давно вырос, и он дал ей шляпу, под которой она спрятала волосы. Оценив результат, Гордон довольно произнес:
— Тебя можно принять за моего младшего брата, если не присматриваться.
— Тем лучше, так им будет труднее выследить нас. — Калли нашла легкое одеяло, свернула его и сунула в парусиновый мешок, чтобы оно поместилось в седельную сумку.
— Каким путем поедем?
— Отсюда есть только одна более или менее приличная дорога на Шотландию, но как только выберемся из Ланкастера, можно будет свернуть на восток, на менее оживленные пути. Получится медленнее, зато меньше шансов, что нас найдут.
— Думаешь, за нами будет погоня? — Калли перекинула парусиновый мешок через плечо. — Может, если они узнают, что мы сбежали вместе, то вздохнут с облегчением, что избавились от нас обоих?
Гордон покачал головой:
— Мой отец точно не будет по мне скучать, я лишь его третий сын и к тому же ему не нравлюсь. Но твой отец не отмахнется от твоего исчезновения, он же рассчитывает выдать тебя замуж с выгодой для себя. Однако они не сразу обнаружат, что мы удрали, так что, если будем ехать быстро, то доберемся до Шотландии раньше, чем они нас догонят.
Они тихо покинули спальню Гордона. У него мелькнула мысль: увидит ли он когда-нибудь эту комнату снова? Вероятно, отец Калли и не захочет отпускать ее, но его родитель будет рад, если сын исчезнет.
Из дома они вышли через кухню, прихватив сыр и хлеб, чтобы взять с собой в дорогу. Западный ветер доносил слабый сернистый запах дыма от тлеющего не так далеко угольного пласта, вот уж по чему Гордон точно скучать не будет. В конюшне он оседлал двух самых выносливых лошадей, и они двинулись в путь. Несколько часов они мчались по дорогам, залитым лунным светом, но перед рассветом ветер с Ирландского моря принес дождь. Калли ни за что бы в этом не призналась, однако она падала от усталости. Заметив это, Гордон предложил:
— Давай остановимся на несколько часов вон в том сарае? Нам надо отдохнуть, да и лошадям нужна передышка. К тому же из-за дождя дорогу плохо видно.
Калли молча свернула на проселочную дорогу, ведущую к низкому строению. Поблизости не было фермерских домов, и они могли провести здесь несколько часов без риска быть обнаруженными.
Войдя в сарай, они сначала позаботились о лошадях, а потом забрались в груду сена и свернулись калачиком вплотную друг к другу — ночь была холодной. Калли подоткнула одеяло и прошептала:
— Спасибо, что спасаешь меня, мы хорошо поладим вместе.
Он поцеловал ее в макушку, испытывая совершенно новые для себя чувства — нежность и стремление защитить Калли.
— Обязательно. Спи спокойно.
Гордон знал, что все сочтут их побег возмутительным, но они оба привыкли к тому, что раздражают окружающих. И в этом у них было много общего. Он задремал с улыбкой на губах.
— Они здесь! — раздался чей-то голос, и дверь сарая распахнулась настежь.
В сарай хлынул солнечный свет. Гордон стал спешно выбираться из-под одеяла из кучи сена. Что это катастрофа, он понял еще до того, как в дверном проеме возникла фигура отца Калли, лорда Стэнфилда. А за ним стоял отец Гордона, лорд Кингстон! И два конюха Стэнфилда.
— Лорд Джордж Одли, паршивый ублюдок, вы обесчестили мою дочь!
Стэнфилд держал в правой руке кнут. Замахнувшись, он со злостью хлестнул им Гордона. От удара тот потерял равновесие, и конюхи схватили его за руки. Стэнфилд шагнул ближе и принялся молотить Гордона своими огромными кулачищами. В Уэстерфилдской академии Гордон освоил кое-какие приемы кулачного боя, но он не мог освободиться из рук конюхов.
Калли завизжала. Пытаясь оттащить отца, она закричала:
— Прекрати! Прекрати! Ты убьешь его!
— Вот и хорошо! — Ее отец ударил Гордона в пах коленом.
Тот согнулся пополам, от боли у него потемнело в глазах. Калли упала на колени и заслонила Гордона собственным телом.
— Он меня не обесчестил! Он помогал мне избежать этого ужасного замужества, к которому ты меня принуждаешь!
Стэнфилд схватил Калли за руку выше локтя и силой поднял.
— Ты по-прежнему девственница?
— Учитывая, какой путь они проделали за ночь, ни на что другое у них не оставалось времени, — медленно произнес отец Гордона. — Не уверен, что он вообще способен на что-либо еще. Я даже подумывал, не мужеложец ли он. Не скажешь, что он мой сын. Он слишком смазливый. Отношения с его матерью — моя самая большая ошибка.