Хорошо хоть у нее был Эдмунд. Мальчик стоял на коленях перед камином и переставлял своих солдатиков, половина из которых была англичанами, половина французами. Сам он, разумеется, был одним из командующих. Эванжелина улыбнулась, она все больше и больше привязывалась к племяннику, но не решалась сказать ему об этом. Она так и представляла, какую он состроит гримасу, если она обнимет его чуть крепче, чем, по его мнению, положено. Девушка проводила с ним почти все время. Поначалу это, похоже, было не по нраву мальчугану, но когда он понял, что тетушка не собирается целыми днями обучать его грамоте, то успокоился и стал смеяться и веселиться, как обычно. Эдмунд даже сказал, что, пожалуй, не станет убивать Эванжелину-разбойника на этой неделе и подождет до следующей. Довольная, девушка прижимала руки к груди и без конца благодарила ребенка. Эдмунд в ответ лишь фыркнул, а потом, к удивлению Эванжелины, крепко обнял ее и побежал играть. Она все крепче привязывалась к нему и не хотела с ним расставаться. Нет, она не станет думать об этом. Мысли о том, что ждет ее впереди, были невыносимы, потому что ее либо объявят предательницей, либо убьют.
Но у Эдмунда должно быть будущее. Для этого Эванжелина сделает все, что угодно. С каждым днем ребенок все больше и больше походил на отца. Если Эдмунд был не с ней, значит, он развлекался в компании Ричарда, который то катался с ним верхом, то возил его в Таттерсалз смотреть на лошадей; однажды Ричард даже взял его в спортивный клуб. Эванжелина знала об этих поездках все, потому что Эдмунд целыми вечерами рассказывал ей о них.
Он и кое в чем другом напоминал отца: ей никогда не бывало скучно с ним. Правда, сам мальчуган еще не понимал этого, но если бы это стало ему известно, то он был бы очень доволен. Только вчера он признался Эванжелине, что она нравится ему больше, чем Филип Мерсеро, что было большой честью для девушки. Эдмунд сказал Эванжелине, что она даже лучше, чем Роан Каррингтон, но при этом его голос звучал уже не так уверенно.
– Это не продлится долго, – говорил он ей. – Тебе надо просто подождать, Ева. Веллингтон непременно убьет его. Он подъедет к нему на своем коне и вонзит свою шпагу прямо Наполеону в глотку. И тогда ты снова будешь счастлива. Господи!..
Неуверенно встав с кресла, Эванжелина подошла к Эдмунду и опустилась возле него на колени. Она не могла допустить, чтобы ребенок делал такие выводы, хотя, признаться, его догадки были правдой.
– Что ты имеешь в виду, Эдмунд?
Но внимание мальчика в тот момент было приковано к его английскому батальону. Он выставил на поле брани с дюжину пушек, а потом поставил перед строем солдат, выстроившихся в одну линию, их капитана.
– Папа сказал, чтобы я не дразнил тебя, – наконец сказал мальчик, подняв на тетю глаза.
Господи! Неужто это так заметно? Но она давно не видела герцога, точнее, они стали встречаться очень редко.
– А мне нравится, когда ты дразнишь меня, – призналась девушка. – Где твой пистолет? Знаешь, я, пожалуй, готова убежать от тебя, а смелый мальчик поймает меня, безжалостного разбойника, и застрелит – н я упаду с лошади. Ох, только не говори, что ты истратил все пистоны на павлинов!
Эдмунд серьезно, совсем не по-детски, взглянул на нее.
– Ты пытаешься отвлечь меня, придумываешь всякие истории, чтобы я не думал о том, что происходит, – неожиданно заявил он. – А вот папа сказал…
– Так что же сказал твой папа, Эдмунд?
Герцог стоял в дверях, скрестив на груди руки. Похоже, он зашел в детскую только сейчас, во всяком случае, Эванжелина надеялась на это.
Девушка хотела было встать с ковра, но Ричард остановил ее взмахом руки.
– Нет, Эванжелина, не вставай. Вы так уютно тут сидите. Так что же я говорил тебе, Эдмунд? – Подойдя к ним, герцог тоже опустился на колени.
Мальчик тер между ладонями дуло игрушечной пушки.
– Я разогреваю порох, – сообщил он, но, увидев вопросительно поднятые брови отца, добавил:
– Ты говорил, что она несчастна. Ты сказал, что я не должен донимать ее. А я пообещал Еве, что Веллингтон переломает Наполеону кости. Я хотел, чтобы она улыбнулась. Она и в самом деле слегка улыбнулась, папочка.
Герцог посмотрел на девушку поверх головы сына.
– Так твоя попытка увенчалась успехом? Спроси ее, сынок.
Сдвинув головного коня левее, мальчик обратился к Эванжелине:
– Я ведь сделал тебя счастливой, правда?
– Счастливее кошки, свалившейся в кринку со сметаной, – промолвила девушка. – Разве ты не помнишь? Вчера вечером ты рассказал мне продолжение своего рассказа, и я смеялась до слез.
– Так оно и было, папа. Рассказ получился смешным и понравился ей. И бабушке тоже. Я думал, что бабушка упадет на пол – так сильно она смеялась. Бабушка сказала, что я самый лучший внук на свете.
– Ты же ее единственный внук, – заметил Ричард. – Думаю, это была ироничная похвала.
– Ир.., ироничная? – переспросил мальчик. – Надо мне добавить иронии в мой рассказ. Надеюсь, ты объяснишь мне, что это такое, когда я соберусь воспользоваться ею. А ты хочешь послушать мой рассказ, папочка?
– Да, сегодня же вечером. Ты расскажешь мне его, и я тоже вдоволь посмеюсь.
– Он очень умен, ваша светлость. А теперь, Эдмунд, покажи папе, какую ты будешь использовать тактику, чтобы победить Наполеона. – С этими словами Эванжелина отодвинулась от игрушечного поля брани, а отец и сын принялись увлеченно играть в солдатиков под неумолчную болтовню ребенка.
– Неплохой выстрел, Эдмунд, – заметил Ричард. – Да, целься пушкой в левый фланг. Все так, отлично. А теперь стреляй.
– Я попал в тебя! – закричал мальчуган. – Ядро угодило тебе в пах!
– Черт возьми, ты прав. Надо мне быть повнимательнее, а то ты перебьешь весь мой батальон. А откуда ты узнал слово “пах”?
– От Баньона, – пожал плечами Эдмунд. – Он сказал, что я должен беречь свой животик и пах, потому что это самые мягкие части моего тела. Смотри-ка, папа, Ева смеется.
– Да, у нее даже глаза загорелись, правда, совсем немного. А как ты отнесешься к тому, чтобы съездить с бабушкой на благотворительный базар?
От восторга Эдмунд едва не лишился дара речи.
– Я там еще не бывал. Да, папочка, конечно, мне хочется поехать!
– Отлично, Баньон уже поджидает тебя за дверьми с твоими курточкой и перчатками. Да и бабушка, пожалуй, ждет не дождется.
Обхватив Эванжелину за шею, Эдмунд громко чмокнул ее в щеку, поклонился отцу и опрометью выбежал из комнаты. Девушка услышала голос Баньона, но не разобрала слов. Зато Эдмунд громко завопил от радости.
Обратившись к герцогу, который лениво растянулся на полу среди солдатиков и пушек и выглядел просто великолепно, девушка спросила:
– А ее светлости известно, какая угроза ей уготована?
– Ты думаешь, я заставил ее поехать на базар с внуком только потому, что хотел остаться с тобой наедине? – Он встал, подал Эванжелине руку и помог девушке подняться.
Эванжелина подняла голову. Даже смотреть на Ричарда доставляло ей огромное удовольствие. Сглотнув, она хотела было отойти в сторону, но герцог крепко держал ее за руку.
– По правде говоря, мне очень хотелось остаться с тобой наедине, прижимать тебя к себе, однако отправиться на прогулку с Эдмундом было ее идеей. Впрочем, если бы мне первому пришло это в голову, я бы непременно сделал все для того, чтобы отвоевать тебя на несколько часов. – Скользнув вверх по ее рукам, он обхватил ее шею, а большими пальцами приподнял подбородок. – Думаю, мне стоит немедленно поцеловать тебя, иначе я просто лишусь рассудка. – Наклонившись к Эванжелине, Ричард нежно дотронулся губами до ее мягких губ.