— А остальные? — спросил Мерлин.
— Ты что, до сих пор не понял? Остальные, то есть, как у них принято говорить, «обслуга», здесь «на игле»! — Крис даже ухмыльнулся. — Тупо выполняют приказы, не более того!..
— Да, я тоже заметил в их поведении нечто весьма странное, — признался Мерлин.
Крис хихикнул.
— Ты говоришь как истинный британец! Все тонкими намеками и никогда по сути… Порой сразу и не поймешь, что ты имеешь в виду!.. Эти люди зомби! И при этом полностью собой довольны… Они хотят сделать мир по своему подобию и не остановятся ни перед чем. Но без наркотика ничего не добиться, и они знают это! Тем они страшнее…
— Да, но… но это… это невозможно!
— Ты уверен? Интересно, что им помешает? Ты? Я?.. В нашем-то положении…
— Не ты и не я, а вся страна, весь мир! Неужели ты думаешь, им это сойдет с рук?
— Увы, мой друг, боюсь, да, вполне может сойти. — Крис развел руками. — Они ведь тоже «работают» на очень высоком уровне: дипломаты, политики, промышленные магнаты… Не говоря уж о дочерях, сыновьях, женщинах всех уровней и сословий, которые становятся их самой легкой, самой уязвимой добычей!
— Боже! Мы должны, понимаете, мы просто обязаны их остановить! — Мерлин даже пристукнул кулаком по каменному полу.
— Но как? — отчаянно прошептала Ромина.
— Который час? — неожиданно спросил Крис.
Мерлин бросил быстрый взгляд на свои часы.
— Без двадцати одиннадцать.
— А прибытие хозяина ожидается ровно в одиннадцать.
— И что? — Ромина тяжело вздохнула. — Разве от нас что-то зависит? Мы можем сидеть в этой грязной камере и надеяться, что нас не убьют!
И снова мужчины как-то загадочно посмотрели друг на друга.
— Слушай, Мер, у тебя есть при себе какие-нибудь деньги? — поинтересовался Крис.
— Да, есть… Хотя, честно говоря, мне показалось довольно странным, что их не отобрали при обыске.
— Они не отобрали, потому что ведут себя как роботы. Им не приказали, они и не отобрали. Ладно, тогда давай их сюда.
Мерлин, пожав плечами, вынул из кармана бумажник, достал и пересчитал купюры.
— Около пятидесяти египетских фунтов…
— Быстрее, быстрее! — шепотом поторопил Крис и, чуть ли не выхватив деньги из руки Мерлина, торопливо зашаркал к двери.
Подойдя к двери вплотную, Крис несколько раз постучал по ней кулаком и громко крикнул:
— Наха! — Немного подождал и снова несколько раз позвал: — Наха! Наха!
Вскоре послышались чьи-то шаги… Крис нагнулся к замочной скважине и произнес через нее несколько фраз по-арабски.
Ромина умоляюще взглянула на Мерлина, и тот перевел:
— Он сказал, что ему срочно надо в туалет. А также, что хочет дать лично ему что-то важное…
Вскоре до них донесся скрип ключа, дверь с противным скрежетом слегка приоткрылась, и Крис выскользнул наружу.
Ромина, с огромным трудом удержавшись от горестного стона, тихо спросила:
— Ну и что дальше?
Мерлин передвинулся вдоль стены, сел на место, которое недавно занимал ее брат.
— Что бы ни случилось, — ласково произнес он, — я знаю, ты не струсишь, не подведешь нас.
— А если струшу? Я ведь совсем не такая храбрая, как иногда кажусь… И я на самом деле очень, очень боюсь!
— Мы все очень боимся, — ласково произнес Мерлин. — Знаешь, Ромина, если нам вдруг придется умереть… к сожалению, это возможно… так вот, если этому суждено случиться, я хочу, чтобы ты знала… что я тебя люблю!
— Мерлин… — только и смогла прошептать девушка…
— Я люблю тебя, Ромина! Безнадежно влюбился с первого взгляда. Хотя жаль, что говорить это приходится слишком поздно!
— О, Мерлин… А мне казалось, ты ненавидишь меня…
— Ты ошибаешься. Это было всего лишь банальное нежелание впутывать в сложное и опасное дело женщину! Особенно такую, как ты…
Полные желания полураскрытые коралловые губки, внезапно увлажнившиеся глаза, в которых ясно читались любовь пополам с обожанием, были ему лучшим ответом…
Мерлин нежно привлек девушку к себе, и они слились в долгом нежном поцелуе…
— Любимая, — прошептал он внезапно охрипшим от желания голосом. — Я люблю тебя так, как никогда и никого не любил… Почему, ну почему ты не встретилась мне раньше?
— И я… я тоже тебя люблю!.. С первого дня… Люблю страстно, один раз и… и, думаю, уже навсегда, на всю оставшуюся жизнь…
Он прижал ее к себе с такой силой, что Ромине показалось, будто она стала частичкой его, растворилась в нем… И вдруг он ее отпустил! Даже слегка оттолкнул.
— Боже милосердный! Нам надо немедленно выбраться отсюда! Не можем же мы сидеть здесь, как загнанные крысы, безропотно ожидая, когда нас принесут в жертву.