Жюли улыбнулась:
— Я бы не стала употреблять это слово, но, в общем, смысл правильный.
Джоун не хотел сейчас спорить, так сильно его влекло к ней.
— А ты сможешь найти для меня место в твоей жизни?
Он прижался к ней, и Жюли не сделала попытки отстраниться.
— Интересно — это был вопрос, просьба или приказание?
— Это была мольба, — сказал он, все сильнее прижимаясь к ней, так, чтобы чувствовать грудью удары ее сердца. — И требование.
Джоун запустил руку в ее густые волосы и приник к ее рту. Когда он почувствовал ее губы, такие мягкие и покорные, он словно ожил. Каждый раз, когда он целовал ее, у него было такое чувство, словно он заново родился. Благодаря Жюли его мир наполнился новыми ощущениями. Джоун чувствовал, как кровь быстро бежит по его возбужденному телу, разнося жар желания во все его уголки. Он дышал полной грудью, вдыхая ее запах. Он слышал каждый удар своего сердца. Это новое чувство было сродни наркотику, и Джоун не был уверен, что теперь сможет обойтись без него.
Он резко оборвал поцелуй и отодвинулся от нее, потому что знал: если не остановиться сейчас, то овладеет ею тут же, в мастерской. И хотя Джоун был уверен, что, где бы они не занимались любовью, им все равно будет хорошо, Жюли заслуживала большего внимания.
Он взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза.
— Если твой отец серьезно болен, я найму ему сиделку, но ты сегодня должна быть со мной.
Жюли должна сказать ему «нет». Чем скорее она разберется с картинами, тем скорее сможет разобраться со всеми остальными проблемами в своей жизни. Но его поцелуи сделал ее сговорчивой.
— Возможно.
Он потерся о нее бедрами.
— Ты нужна мне, Жюли. И ты даже не представляешь, как сильно.
К ее удивлению, он тоже был ей нужен, и не только потому, что ей нравилось заниматься с ним любовью. Ей хотелось, чтобы он был рядом всю ночь. Последние шесть лет, со дня смерти матери, она пыталась научиться быть одна, чтобы никто не был ей нужен. Но одна ночь… Только одна… И картины могут подождать еще одну ночь…
— Я позвоню тебе, когда поговорю с доктором, — пообещала она.
Потребовалось много усилий, чтобы наконец отвезти отца к врачу. Жюли пришлось даже прибегнуть к угрозам. Вся эта борьба дала ей понять, что единственная причина, по которой отец безропотно согласился ехать к врачу, — та, что он просто ее не слушал и поддакивал ей.
Когда они вернулись домой, она была полностью измотана. Все, чего она хотела, — добраться до кровати и лечь спать. Но, когда она позвонила Джоуну, чтобы сказать, что не приедет, не смогла подобрать слов, чтобы отказать ему. Она услышала его низкий голос и поняла, что он ей нужен больше, чем отдых и сон.
— Заезжай за мной, — сказала она. Через тридцать минут его вертолет приземлился на лужайке за домом Жюли.
9
Джоун взъерошил рукой волосы каким-то мальчишеским жестом. Жюли почувствовала, как ее тело отозвалось на этот его жест. Когда они прибыли в дом, он накрыл легкий ужин. На столе были сыр, хлеб и фрукты. Они сидели в комнате, расположенной на первом этаже, меньшей, чем салон, и более уютной. Двери комнаты выходили на боковую террасу, и через них доносился аромат цветов из сада. Горел камин, который разжег Джоун, хотя и была теплая весенняя ночь.
Пока она ела, Джоун говорил. Говорил практически ни о чем. Он рассказал о семейке кроликов, на которую натолкнулся сегодня в саду, о маленькой Лили, дочери своего кузена Синклера, и о том, какая она милая и забавная. Темы были намеренно выбраны нейтральные, чтобы создать атмосферу непринужденности. Ему это удалось.
— Жюли, — сказал он, когда они сели на диван, — ты выглядишь такой рассеянной. Что-то случилось? Ты вроде сказала, что с отцом все в порядке, я правильно понял?
— Да, все нормально. — Она вспомнила, как всю обратную дорогу отец бормотал о потерянном времени, и, когда они вернулись, он отправился прямиком в свою студию.
— Ничего серьезного, да?
— К счастью, да. У него несколько повышенное давление, но его можно сбивать лекарствами. — Ее лицо исказилось. — Главное — чтобы я напоминала ему вовремя их пить. Остальное — просто издержки его возраста. Он стареет.
— И это все?
— В общем, да. Доктор сказал, что необходимо будет заняться его руками, чтобы они не дрожали.
— Ладно, — сказал Джоун, участливо глядя на нее, — но, может быть, есть и другие причины твоей рассеянности? Такое ощущение, что ты витаешь где-то в миллионах миль отсюда.
Ложь и жульничество. Она бы просто могла сказать Джоуну, что ее не беспокоит отец, но это была бы ложь. Она не хотела врать ему там, где могла бы сказать правду.