Но Микаэля на месте не было. За моей спиной стоял лишь доктор Прану со своей неизменной ироничной усмешкой. Неужели Микаэль ушел? Я по-настоящему испугалась. Алин Прану прочитал мой взгляд и кивнул на дверь:
– Он вышел.
Я обреченно покосилась на Джефа, осознав, что весь вечер буду выслушивать его рассказ о том, чего ему стоило приехать в Трансильванию. Нет, я не останусь здесь, решила я. Не могу я остаться. Иначе сойду с ума, думая о том, почему ушел Микаэль…
Впопыхах попрощавшись с удивленными крестьянами и не менее удивленным Джефом, я накинула куртку и выскочила из дома. Успею ли я догнать Микаэля? Смогу ли я объяснить ему, что между мной и Джефом уже ничего нет? Эти мысли стучали в моей голове, и сердце билось им в такт. Неужели Микаэль думает, что я прощу Джефа? Что я смогу остаться с ним? Ведь Микаэль сделал для меня гораздо больше, чем Джеф. И то время, что я была с ним, было самым ярким и самым счастливым в моей жизни. Я даже не могла предположить себе, что Микаэль способен на такую ревность… Ушел и даже не попрощался… А может быть, это не ревность? Может быть, Микаэль считает, что с появлением Джефа его миссия закончена?
Я бежала в расстегнутой куртке, не чувствуя ни снега, ни ветра. По моим щекам струились слезы, но мне было наплевать на них. Я понимала, что готова выдержать все, что угодно, лишь бы Микаэль был со мной. Лишь бы видеть его лицо, слышать его голос, чувствовать его нежные прикосновения… Я не могла потерять его! Ни за что не могла! Если я потеряю этого мужчину, то сойду с ума, решила я. Окончательно и бесповоротно…
Впереди замаячил силуэт мужчины. По длинным развевающимся волосам и куртке, поверх которой был намотан алый шарф, я догадалась, что это Микаэль. Срывающимся от бега и волнения голосом, я закричала:
– Микаэль! Постой! Подожди меня!
Он обернулся. Снег, который к тому времени начал падать огромными хлопьями, помешал мне разглядеть его лицо. А я так хотела знать, что написано на этом лице, на лице, которое я так любила: разочарование или радость?
– Микаэль… – Я подбежала к нему и протянула к нему руки, которые он, слава богу, не оттолкнул. – Куда же ты ушел? Я так испугалась!
– Почему ты плачешь? – хриплым голосом спросил он у меня и поднял мое лицо, чтобы лучше разглядеть его.
– Почему я плачу? – переспросила я, жалобно всхлипывая. – Только не говори, что ты не догадываешься!
– О чем? О том, что ты до сих пор любишь Джефа, а я для тебя – лишь спутник, с которым ты неплохо провела время?
– Ты с ума сошел, – рассмеялась я, чувствуя, как отчаяние уступает место облегчению. – Джеф для меня не значит ничего… Ровным счетом ничегошеньки… Все отгорело, понимаешь? Кануло в лету… Мне смешно на него смотреть. Мне смешно вспоминать о том, что между нами что-то было… А ты… – Я смолкла и заглянула в его глаза. Они засветились от моего признания. И тогда я поняла, что Микаэль чувствует то же самое, что и я. Настало время сказать ему то, что я так долго скрывала, от чего так долго открещивалась. – Ты значишь для меня гораздо больше, чем гид по Трансильвании. Я люблю тебя, Микаэль… Люблю и страшно боюсь потерять…
Ну вот, наконец-то. Наконец-то это признание сорвалось с моих уст. Как будто тяжеленный ком свалился с души и рассыпался в прах. Я сказала ему о своих чувствах, и неважно, что ждет нас впереди… Мое сердце наполнилось до краев нежностью и любовью, и я снова заплакала. Но то были слезы не отчаяния, не горя. То были слезы счастья. И я упивалась ими. Каждой своей слезинкой… Чтобы не смущать Микаэля своими слезами, я уткнулась ему в грудь и вдохнула его теплый, родной запах. Но он не дал мне выплакаться вволю. Он наклонился ко мне и открыл мое заплаканное лицо.
– Лучик мой солнечный, – тихо и нежно прошептал он. – Я ведь тоже люблю тебя… Неужели ты не догадывалась?
– Я такая глупая, Микаэль… Такая недогадливая… Я боялась, что ты играешь со мной. Что я для тебя – не больше, чем очередной роман…
– Ты действительно глупая, мой солнечный лучик. Ты для меня – все…
Он посмотрел на меня сверху вниз, и моя душа сладко заныла. Сейчас он поцелует меня, подумала я. Но Микаэль не торопился. Он оглядел меня, растрепанную, раскрасневшуюся, и изрек:
– Остальное – дома. Я не позволю тебе замерзнуть и заболеть.
Микаэль сам застегнул мою куртку, а потом подхватил меня на руки, как пушинку, и понес по деревне. Мне было так хорошо, как никогда в жизни. Я готова была смеяться, петь, плакать… Снег падал с неба гигантскими хлопьями, и я ловила ртом снежинки, не стесняясь того, что веду себя, как ребенок. Микаэль смеялся, глядя на меня, и целовал мой рот, мокрый от слез и снега. Я чувствовала, как внутри меня пробуждается что-то новое, неведомое. Оно освещало мою душу яркими солнечными лучами, превращая ночь в день. Оно заставляло меня наслаждаться каждым прикосновением Микаэля, каждым его поцелуем. Как будто внутри меня открылся источник, рог изобилия, из которого, не переставая, сыпалось счастье. Такими же огромными хлопьями, как снег с синего полотна ночного неба…