в четверть миллиона километров от Земли, где сила притяжения значительно ниже, должна двигаться со скоростью в десять раз ниже.
Ни что произойдет, если физическое тело – например, ракета – покинет Землю со скоростью выше восьми километров в секунду? Смотрите…»
На экране появилась модель Земли, парящей в космосе.
Над экватором вокруг планеты двигалась маленькая точка.
«Это ракета, летящая чуть выше атмосферы со скоростью восемь километров в секунду. Теперь, если мы увеличим скорость ракеты до десяти километров в секунду, она все равно будет летать вокруг Земли, но ее орбита примет форму эллипса. Если скорость будет нарастать, эллипс еще больше удлинится и ракета уйдет еще дальше в космос. Но при этом она всегда возвращается.
Однако, если мы увеличим первоначальную скорость ракеты до одиннадцати километров в секунду, эллипс превратится в параболу – вот так,- и ракета покинет Земля навсегда. Земное притяжение не сможет ее удержать; теперь она странствует по космосу, как крошечная рукотворная комета. Если Луна будет в подходящем положении, наша ракета врежется в нее, как "Сиротка Энни". Конечно, меньше всего было нужно, чтобы такое произошло с космическим кораблем».
Затем последовало долгое объяснение с показом всех стадий гипотетического путешествия на Луну. Комментатор рассказал, сколько топлива должно быть взято для благополучной посадки и сколько его нужно для благополучной возвращения. Он вкратце коснулся проблем навигации и космосе и объяснил, как готовятся продукты для астронаи тов. В заключение он сказал:
«Мы многого достигли в области использования ракет на химическом топливе, но для подлинного завоевания космоса, а не только для коротких вылазок в пространство мы должны воспользоваться неограниченными возможностями атомной энергии. В настоящее время ракеты с атомными двигателями переживают стадию младенчества: они опасны и непредсказуемы. Но через несколько лет мы их усовершенствуем, и человечество сделает первый великий шаг по Дороге в Космос».
Голос комментатора стал громче, на его фоне зазвучали музыка. А потом Дирк словно бы неподвижно повис в пространстве, в сотнях метров от земли. Он едва успел разглядеть несколько домов, стоящих на большом расстоянии друг от друга, и понял, что он находится внутри ракеты, совершившей старт. Потом вернулось чувство времени: пустыня начала удаляться – все быстрее и быстрее. Стала видна гряда невысоких холмов, а потом и холмы исчезли. Картинка на экране медленно вращалась. Масштаб безжалостно сжимался и Дирк в ужасе осознал, что видит перед собой все побережье Австралии.
Ракета перестала ускоряться, но удалялась от Земли почти со скоростью, позволяющей покинуть орбиту. В поле зрения появились два острова Новой Зеландии, а затем на краю картини возникла белая полоса, которую Дирк сначала принял за облако.
У Дирка ком подкатил к горлу, когда он понял, что смотрит с огромной высоты на вечные ледяные стены Антарктиды. Он вспомнил о «Дискавери», стоявшем на приколе менее чем в километре от здания Межпланетного общества.
А сейчас он мог охватить взглядом весь континент, который не так уж давно пытались покорить Скотт и его спутники и погибли.
А потом перед ним предстал край мира. Гироскопическая стабилизация начала отказывать, камера удалилась в пространство. Долгое время на экране не было ничего, кроме черноты ночи, а потом, без предупреждения, камера полностью повернулась к Солнцу, и экран залило слепящим светом.|
Когда на экран вновь вернулась Земля, перед Дирком распростерлось целое полушарие. Картинка замерла, музыка затихла, и Дирк смог увидеть материки и океаны на планете, которая теперь казалась ему далекой и незнакомой.
Несколько минут этот далекий шар висел на экране прямо перед ним, а потом медленно растворился. Урок был окончен, но Дирк знал, что не скоро его забудет.
7
С двумя молодыми редакторами, с которыми Дирк делил кабинет, отношения у него сложились теплые. Они были не совсем уверены в его официальном положении (и он сам тоже), поэтому вели себя с ним то почтительно, то фамильярно. Но было кое-что в их поведении, что его ужасно раздражало.
Дирку казалось, что точек зрения относительно межпланетного полета может быть только две: «за» или «против», и ему была непонятна позиция, выражавшаяся полным безразличием. Эти юнцы (сам он был на целых пять лет старше), зарабатывавшие себе на жизнь в самом сердце Межпланетного общества, казалось, не проявляли никакого интереса к проекту. Трудились над планами, вели расчеты с таким энтузиазмом, словно это были чертежи стиральных машин, а не космических кораблей. Правда, защищая свое отношение к делу, они выказывали определенное оживление.