Санча торопливо кивнула, и он посмотрел на девушку долгим внимательным взглядом. Она уже сделала шаг в сторону, намереваясь уйти, но граф в последний момент поймал ее за руку и тихо сказал:
– И пожалуйста, не прячьтесь сегодня вечером в спальне. Мне не хотелось бы пугать ваших друзей, силой врываясь в квартиру и похищая вас.
Глава седьмая
Ужин с графом вовсе не был уж таким суровым испытанием, как сперва представлялось Санче. До его появления она по меньшей мере двенадцать раз примеряла различные платья, пока в конце концов не остановилась на темно-лиловом шелковом, в котором была у Бернадино. В это же время Мария пыталась изо всех сил предостеречь ее от различных опасностей, которым она подвергала себя, приняв приглашение графа.
Мария добросовестно перечислила все возможные неприятные последствия, над которыми Санча и без нее ломала голову и которые не давали ей покоя. Когда же у двери позвонили, Санча не сомневалась, что прозвучал колокол, предвещающий ее гибель.
И, конечно, все было иначе.
Санча не могла сказать с уверенностью: то ли ее реакция на прежние приглашения заставила графа задуматься или он действительно от чистого сердца хотел показать, что ей нечего опасаться, но каковы бы ни были побудительные мотивы, ему удалось своим поведением развеять ее страхи, и Санча, сбросив напряжение, начала испытывать настоящее удовольствие.
Кухня у Джиованни была просто великолепная, хотя Санча подозревала, что присутствие графа тоже возымело свое действие. В ресторане им, безусловно, уделили особое внимание, и вино, которое они пили, рекомендовал лично Джиованни.
Во время еды и сразу после ужина граф поддерживал разговор на общие темы. Санчу буквально очаровывали и приводили в восторг рассказы графа о своей любимой Венеции. Она расспрашивала его об обстоятельствах возникновения города пятнадцать столетий назад и о мнении специалистов, считающих, что Венеция постепенно, но неумолимо погружается в ту самую воду, которая принесла городу славу. Граф прекрасно разбирался в историческом прошлом Венеции и со знанием дела говорил о тех временах, когда город являлся влиятельным торговым центром, контролировавшим восточные торговые пути на Средиземном море. Слушая графа, Санче казалось, что она видит, как в гавань заходят парусные суда, груженные заморскими пряностями, ароматическими веществами, шелками и драгоценными камнями, всеми богатствами далеких восточных стран.
Потом они пешком проследовали к дому Санчи, и граф показывал ей дорогу, пробираясь сквозь лабиринт переулков и через дюжину небольших мостов, до тех пор неизвестных Санче.
Когда они пришли, Санча сперва хотела предложить графу зайти к ней на квартиру, но потом она от этого намерения отказалась. Там, конечно же, находились Тереза и Мария, и вышло бы, мягко говоря, несколько неловко.
Поэтому Санча только улыбнулась и вежливо поблагодарила за превосходный вечер. В то же время ей очень хотелось знать: пригласит ли граф ее когда-нибудь опять. Но он, казалось, внезапно утратил всякий интерес и куда-то заторопился. Поцеловав ей руку с обычной обходительностью и пожелав спокойной ночи, граф удалился. Санча вошла в здание с неприятным ощущением под ложечкой, которому не могла найти объяснения. У нее еще хватило сил сохранить внешнее спокойствие перед лицом двух итальянских подруг, обрушивших на нее шквал вопросов, как только она появилась в квартире. Но когда Санча легла в кровать и осталась наедине с собой, все ее страхи и сомнения вновь выступили на первый план. И ей отчаянно хотелось, чтобы Элеонора Фабриоли никогда не болела и сама взяла бы интервью у графа Малатесты. Насколько спокойнее была бы ее жизнь, если бы она не встретила его…
Санча не хотела признаться даже самой себе, насколько сильно она растревожена. Время шло, а от графа ни звука, и девушкой постепенно овладевало уныние, которое с каждым днем становилось невыносимее.
В конце недели Санча, как обычно, вместе с дядей отправилась в его загородный дом на берегу озера Бетулья. По дороге от внимания Эдуардо не ускользнули ее бледные щеки и подавленное настроение.
– Что случилось, дорогая? – спросил он, с беспокойством взглянув на Санчу. – Быть может, скучаешь по дому? Или Элеонора опять выпустила когти?
Упомянув Элеонору, дядя на какой-то момент вывел Санчу из состояния вялости и апатии, и она энергично замотала головой, отвергая оба предположения.
– Ничего не случилось. Возможно, просто немного переутомилась, – ответила она, пожимая плечами, и ей даже удалось изобразить на лице что-то, похожее на улыбку.
В это время, подняв от напряжения брови, Эдуардо старался благополучно объехать крестьянскую повозку, загородившую узкую дорогу, которая вела к озеру. Когда препятствие осталось позади, он спросил:
– Ты довольна своей статьей?
Накануне Санча показала ему законченный очерк вместе с фотографиями дворца.
– О да! – воскликнула она, обрадовавшись возможности перевести разговор с личных проблем в более общее русло. – Снимки Тони великолепны!
– Статья тоже совсем неплохая, – заметил дядя. – Хочу тебе сказать, что она мне очень понравилась. Ты проделала отличную работу! Не думаю, чтобы сама Элеонора смогла сделать лучше. От каждой строчки веет подлинным энтузиазмом. Не знал, что ты так увлечешься венецианской историей. Я знаком с профессором Вулкари из музея. Представлю тебя ему.
– Спасибо, – пробормотала тихо Санча. Щеки у нее горели.
Эдуардо вновь взглянул на племянницу и, увидев ее смущение, сказал:
– Полагаю, красивый граф не имеет к этому никакого отношения?
Санча удивленно раскрыла глаза.
– К написанию статьи… – начала Санча, как бы защищаясь от необоснованного подозрения.
– Нет, речь не об этом, – нахмурился дядя. – Мне кажется, ты знаешь, что я имею в виду.
– Конечно, энтузиазм графа Малатесты оказал свое влияние, – потупилась Санча.
– И это все? – вздохнул Эдуардо. – Послушай, Санча. Я не хочу вмешиваться в твои личные дела, и не мне давать тебе советы, но у меня такое ощущение, что в твоих отношениях с графом кроется что-то большее, чем обыкновенный интерес к его литературным способностям.
– Мы уже почти приехали, – проговорила Санча, поджимая губы, и Эдуардо, вновь вздохнув, пожал плечами.
– Позволь только напомнить тебе об одном, – тихо произнес он. – Граф Малатеста не похож на английских юношей, чей опыт ограничен случайными объятиями и поцелуями со своими ровесницами. Это человек, который всю свою жизнь подчинил главной цели – поиску наслаждений. И если он обратил на тебя внимание, то только потому, что надеется с тобой пережить что-то новое; ведь ты отличаешься от тех искушенных и опытных женщин, с которыми он привык развлекаться.
– Разве все мужчины Венеции таковы? – спросила Санча глухо, сжимая кулаки. – Всем им непременно нужно что-то новое?
Эдуардо слегка смутился.
– Если ты имеешь в виду Элеонору и меня, то это совсем другое дело.
– В каком смысле – другое? – вспыхнула Санча, которой был крайне неприятен весь этот разговор.
Эдуардо провел ладонью по волосам.
– Элеонора трезво смотрит на наши отношения и не строит никаких иллюзий. Она ни на что не рассчитывает и не испытывает разочарования. А ты… ну, ты – другое. Ты обязательно будешь надеяться… и почувствуешь себя страшно обманутой.
Санча глубоко вздохнула и некоторое время молча смотрела из окна машины. Она понимала: предупреждая, дядя желал ей добра, но она не могла согласиться с ним.
– Откуда вам все известно? – воскликнула Санча. – Вы ведь совсем не знаете графа!
– Конечно, близко я с ним не знаком. Но я много слышал о нем, Санча, и, как рассказывают, он довольно бесцеремонен в обращении с женщинами.
– И ты уже постарался защитить меня от сплетен? – проговорила Санча, не в силах унять мелкую дрожь.
Эдуардо с сожалением покачал головой: