Голова ее судорожно дернулась на подушке, и девушка горько зарыдала во сне. Это был плач испуганного ребенка.
Александр наклонился, чтобы смахнуть короткий мокрый завиток, упавший ей на глаза. «Pauvre petite»[6], — прошептал он, проводя пальцем по ее впалой щеке. И вдруг, резко отдернув руку, повернулся и вышел из комнаты.
Над ней витало лицо ангела. Красивый золотоволосый ангел протягивал ей руку, предлагая выйти за него замуж и улететь с ним на небеса. Но вдруг рука его стала двигаться все быстрее, и вот уже злобно подмигивает его глаз и нежное прикосновение превращается в страшный удар.
От сильного удара голова ее откинулась в сторону. Ребенок! Ей нужно во что бы то ни стало защитить его. Она опустилась на пол, свернувшись в тугой клубок. И вот она почувствовала удар по почкам, ребенок судорожно дернулся, но она не закричала. Сжимаясь все сильнее и сильнее, она зажмурилась изо всех сил, чтобы не расплакаться. И все же остановить дикие, яростные звуки, раздававшиеся над ней, она не смогла.
Второй удар по почкам заставил ее закричать от боли. Она знала, что ей нужно что-то сказать, чтобы остановить его. «Скажи ему о ребенке», — говорила она себе. Но она знала, что это не остановит его.
Третий удар был слишком сильным. Выпрямив тело и корчась от боли, она поползла на животе по сверкающему паркету. Она почувствовала, как его руки схватили ее, с силой придавили к полу, и она знала, что уже не скроется от этого кошмара, где дьяволы прятались за масками ангелов, а рай был сущим адом.
Александр видел, как в бреду она сползает на край постели. Он успел схватить ее прежде, чем она упала, оттащил ее подальше от края и перевернул на спину. Она исступленно замахала руками и, прежде чем он успел поймать ее запястье, ударила его по щеке. Александр боролся с ней до тех пор, пока в изнеможении она не затихла, побежденная.
Тогда он отошел, чтобы смочить полотенце в холодной воде. Отжав полотенце и положив его на пылающий жаром лоб девушки, он сел на стул у кровати. Она тут же стянула со лба полотенце и отшвырнула его в сторону. И Александр не стал возвращать его обратно.
Всю ночь он просидел около нее. Девушка дрожала, вертелась и металась по кровати, плакала тихим жалобным голосом. Иногда она начинала говорить. Говорила по-английски, но что именно, он не понимал. Незнакомка постоянно сбрасывала с себя одеяло, и ему приходилось снова и снова накрывать ее. Несколько раз за ночь Александр пытался заставить ее выпить воды, но всякий раз она отталкивала его руку. Когда забрезжил рассвет, Александр, вконец обессиленный, забылся тревожным сном.
Она не могла скрыться от него. Почувствовав усиливающуюся боль еще от одного удара, закричала, моля о помощи, но все было впустую. Слуги никогда не заступятся за нее. Никто не поможет ей, никто не защитит ее.
Она узнала Люцифера по его ангельски-голубым глазкам и поняла, что на этот раз он убьет ее. И ее ребенка тоже. Ребенок. Она не позволит убить его. Она сражалась с ним, царапаясь и молотя руками и ногами, но он был сильнее. А ее кулачки были таким слабым, ничтожным оружием.
Но ей удалось выпрямить ногу и ударить его в самое чувствительное мужское место. Когда же он, скорчившись от боли, выпустил ее, она поняла, что появилась возможность бежать.
Но бежать было некуда. Увидев, что он пытается встать, она стрелой пронеслась мимо него. Пистолет. Ей придется достать его.
Она знала, где лежит пистолет, и могла бы поклясться, что он заряжен. Рывком открыв ящик туалетного столика, она схватила пистолет с перламутровой ручкой и, обернувшись, увидела, что он стоит в дверях и наблюдает за ней.
Он был поражен. Высоко подняв голову, она вызовом ответила на его удивление.
Выражение его лица менялось. Оно становилось мягче. Дьявол исчез, и его место занял ангел. Но ее больше не проведешь. Она подняла руку, взвела курок и выстрелила.
Что-то разбудило его. Александр резко сел, морщась от боли, — ныла шея. Естественно, стулья ведь не предназначены для того, чтобы на них спать. Дождь перестал, и яркий утренний солнечный свет заливал комнату, заставляя его щуриться.
Александр взглянул на девушку. Она подняла свою худенькую дрожащую руку и жалобно захныкала. И вот ее рука безвольно упала, и девушка опять затихла.
И вдруг ее стало колотить. Александр заметил, что она опять раскрылась и одеяло бесформенной массой лежало сейчас в ее ногах.
— Ненормальная, — пробормотал он, не будучи все же уверенным, кому больше подходит эта характеристика — ему или ей. Александр встал, накрыл девушку одеялом и потрогал лоб. Ее все еще лихорадило. Задумавшись, он озабоченно почесал свой давно не бритый подбородок. — Может быть, стоит позвать кого-нибудь из деревни? — Но тут же отбросил эту идею. В Сан-Рафаэле не было врача. Только акушерка, и то вряд ли она пойдет с ним. А больше никто и не придет. Большинство деревенских жителей считали его странным. Многие боялись его. И, кроме того, до деревни было далеко, а ему не хотелось оставлять девушку одну.
Она зашевелилась, беспокойно замотала головой из стороны в сторону. Ее короткие золотисто-каштановые волосы спутались и были влажными от пота. Лицо ее было пепельно-серым, а кожа на ощупь напоминала пергамент. Сухие губы девушки потрескались. И хотя сейчас она безмятежно спала, выражение ее лица было далеко не спокойным. На нем отчетливо прочитывались следы страха и напряжения. Никогда еще Александр не видел столь уязвимое существо. Он пристально смотрел на спящую девушку, думая о том, что же привело эту молодую беременную женщину к его дому и свалило от усталости и слабости в его саду? Кто она такая?
Александр закрыл глаза и быстро отвернулся. Он ничего не хочет о ней знать. Не хочет волноваться о том, что случилось с ней. Он не способен ни о ком заботиться. Не может заботиться даже о себе. Но, когда Александр отнес вниз на кухню ее грязную одежду, он поймал себя на том, что внимательно разглядывает ее, пытаясь найти ключ к разгадке личности этой девушки.
Это была одежда аристократа, хорошо сшитая, из прекрасной ткани, хотя сейчас она и превратилась в лохмотья и была вся в грязи. Ни на одной вещи не было ярлыка с именем портного, но все они были превосходно сшиты в английском стиле. Мысы ботинок из черной кожи были набиты соломой. В карманах же ее он нашел пять франков, грязный льняной носовой платок и пистолет.
С его точки зрения, женщине, путешествующей одной, следовало иметь пистолет. Александр с интересом осмотрел его. Это был дорогой пистолет с перламутровой ручкой. Он был не заряжен. Александр положил его вместе с деньгами и носовым платком в ящик стола.
Затем он выстирал одежду девушки и повесил ее сушиться на солнце. Осмотрев сад, Александр так и не нашел больше ничего, что могло бы принадлежать незнакомке. Он внес в дом краски, которые оставил вчера вечером в траве, и с отвращением швырнул в угол кухни свою испорченную картину. Затем опять вышел в сад, но уже с корзиной для овощей и пряностей.
Вернувшись в кухню, Александр принялся готовить суп. Взяв пригоршню лука из корзины, он потянулся за ножом. Она беременна, но не носит обручального кольца. Возможно, это была юная служанка, которая, совершив ошибку, убежала, скрывая свой позор. И, скорее всего, она украла одежду и пистолет у своего хозяина, решив, что это защитит ее одну на пустынной дороге. Александр внезапно почувствовал острую жалость к незнакомке и опять удивился, почему она его беспокоит.
Он принялся с остервенением нарезать овощи. Его это не волнует. И, стараясь оставаться равнодушным, он принялся забрасывать картошку, лук, морковь и пряности в котел с водой.
— Она может умереть, — сказал он сам себе, добавляя в суп чеснок, — но он не может взять на себя ответственность за это. Он уже и так проявил к ней достаточно своего участия.
Когда суп закипел, Александр поднялся в спальню, но девушка все еще безмятежно спала. Воспользовавшись представившейся возможностью, он принял ванну и побрился. Затем он надел чистую рубашку и брюки и перетянул свои чистые волосы новой ленточкой. Когда суп был готов, он решил покормить девушку. Но она опять металась по кровати, размахивая руками в воздухе, будто сражаясь с воображаемым противником, и рыдала. Александр попробовал было покормить ее с ложки, но она отказалась есть. И он был уверен, что незнакомка даже и не подозревает о его присутствии.