Куда бы она ни бежала, он преследовал ее. Когда бы она ни оборачивалась, он был рядом. Снова и снова она стреляла в него и видела, как он, истекающий кровью, падал. И снова он преследовал ее. Неужели она так никогда от него и не скроется? Она опять почувствовала, что его руки касаются ее лица, пытаются открыть ей рот. Он силой заливает ей что-то в горло. Уверенная, что он хочет отравить ее, она выплюнула эту жидкость и оттолкнула его руки.
Увидев, что вся его рубашка забрызгана супом, Александр вздохнул. Он снова зачерпнул ложку супа, еще раз пытаясь накормить ее. Три раза она уже выплевывала суп и отталкивала его руки. Но первый раз он еще стерпел. Потом он начал сердиться. А уж на третий раз он был уже взбешен.
— Mille Tonnerres![7] — взорвался он и, зажав между пальцами ее подбородок, повернул ее голову к себе. — Ты что, хочешь умереть с голоду?
Незнакомка смотрела на него прозрачными невидящими глазами. И, воспользовавшись тем, что она открыла рот, как бы желая что-то сказать, он влил ей в рот ложку супа. Александр силой закрыл ей рот и, стараясь не обращать внимания на слабые кулачки, колотившие его, держал его так до тех пор, пока девушка не проглотила суп. Незнакомка уже устала бороться с ним и бессильно уронила свои кулачки. В перерывах между ее исступленными горячечными протестами ему все же удалось накормить ее. Александр кормил ее и кормил до тех пор, пока чашка не опустела.
Три дня он кормил ее супом и поил водой, протирал мокрое от пота тело девушки лавандовой водой и стирал простыни чаще, чем когда-либо в своей жизни. Но было видно, что девушке становилось все хуже.
Ее лихорадило сильнее, чем обычно, она все еще бредила, бормотала какую-то чепуху об ангелах в аду. Иногда она забывалась глубоким ровным сном и лишь изредка взмахивала во сне кулачками. А порой, съежившись от страха под одеялом, она что-то шептала, и Александр не мог понять, что же могло ее так напугать.
Он опасался, что несчастная может лишиться ребенка. Александр был уже уверен, что она умрет. Пытаясь смириться со смертью девушки, он думал о том, что хоронить ее придется ему одному. Но каждый раз, рисуя в своем воображении эту картину, он старался выбросить ее из головы и с еще большим усердием ухаживал за ней, пытаясь спасти. Le bon Dieu[8] давал ему еще один шанс к спасению. И если он спасет ее, может быть, он спасет и себя.
Глава 2
Открыв глаза, Тесс обнаружила, что находится в незнакомой комнате. Она быстро заморгала глазами, привыкая к яркому солнечному свету, заливавшему комнату. Болела голова, и она чувствовала себя усталой и разбитой. Тесс положила руки на свой высокий живот, чтобы убедиться, что с ребенком все в порядке, и медленно обвела взглядом комнату. Где она?
Она разглядывала незнакомую мебель, белые стены, и, наконец, взгляд ее упал на окно, слева от нее. Там, боком к ней, стоял какой-то мужчина и смотрел в окно. Он что-то рисовал в альбоме, который покоился на сгибе его правой руки. Белая полотняная рубашка его была порвана и испачкана краской, а его темные брюки были заправлены в черные ботинки, которые давно уже, наверное, не знали щетки. Густые, черные, как смоль, волосы мужчины были, вопреки моде, длинными и стянутыми сзади в хвост.
Испугавшись при виде незнакомца, Тесс села в постели и задохнулась от резкой боли в голове.
Мужчина обернулся. Тесс поняла, что на ней была лишь ночная рубашка. Мужская ночная рубашка. Не помня, чтобы она переодевалась, Тесс почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Она быстро натянула простыни до самой шеи, размышляя о том, что же могло случиться с одеждой. Незнакомец же, казалось, не замечал ее смущения. Увидев, что она проснулась и наблюдает за ним, он просто приподнял свою черную бровь и сказал:
— Bonjour, мадемуазель.
Тесс молчала. Она забилась в подушки и, сжимая простыни, чувствовала, как ее охватывает паника. Услышав его слова, Тесс взглянула на свою руку, где не было кольца. Хотел ли он оскорбить ее, назвав мадемуазель, хотя явно видел, что она беременна? Но ни в глазах незнакомца, ни в его голосе не было и тени насмешки.
— Кто вы? — прошептала она по-английски.
— Я — Александр Дюмон, — по-английски же ответил ей он. — А вы?
— Дюмон? — это имя было ей известно. Тесс взглянула на альбом в его руках и на испачканную краской рубашку. «Неужели это Дюмон, французский художник? Работы Дюмона были хорошо известны, даже в Лондоне».
— Вы художник? — спросила его Тесс. Незнакомец кивнул головой.
— Preci Sement![9]
Она смотрела на него, смутно припоминая лондонские сплетни. Однажды Дюмон получил приглашение от принца Риджента с просьбой выставить свои работы в Королевской академии. Дюмон отказался. Ходили слухи, что он жил один, как странный отшельник, скрывающийся от всего мира в своем замке во Франции.
Его низкий голос прервал размышления Тесс.
— Как вы себя чувствуете?
Тесс, мертвой хваткой схватившаяся за простыни, не ответила. Она лишь продолжала смотреть на него осторожно и подозрительно. Тесс видела, как он отложил альбом и угольный карандаш на стол и направился к ней. Это был высокий, прекрасно сложенный мужчина. Прижавшись спиной к резной спинке кровати, Тесс старалась не показывать, что испугана его приближением.
Но когда, остановившись у кровати, он протянул руку, чтобы дотронуться до нее, Тесс не смогла сдержать испуганного крика и неистово оттолкнула его руку.
— Не прикасайтесь ко мне!
Озабоченно нахмурив брови, Александр, несмотря на протесты девушки, сел на край кровати. Вновь протянув руку, он схватил ее за запястье, прежде чем она опять набросилась на него с кулаками. Другую же свою руку Александр опять протянул девушке. Тесс отчаянно старалась вырваться, испытывая ненависть к силе, к прикосновению мужских рук. Но он просто положил свою руку ей на лоб. Тесс почувствовала прохладу его мозолистой руки.
— Жар спал, — сказал Александр, убирая руку со лба девушки и освобождая ее запястье. — Теперь я спокоен.
Тесс откинулась на подушки, совершенно обессиленная после этой короткой схватки. Она нервно облизала пересохшие губы, страстно желая, чтобы перестала болеть голова и она смогла спокойно обо всем подумать, и, умоляя в душе этого человека отойти подальше, спросила:
— Где я? Как я сюда попала?
— Конечно, я принес вас сюда. Вы были не в состоянии идти сами, мадемуазель. Я нашел вас в своем саду.
— Я не собиралась посягать на ваши владения. Просто я думала, что здесь никто не живет.
Губы Александра снова заметно напряглись.
— Надеюсь, теперь вам понятно, что вы заблудились.
— Как долго я уже здесь? — тихо спросила девушка.
— Четыре дня.
— Четыре? — Тесс тяжело вздохнула. — Не помню ничего после того, как попала в сад. Я заснула. — Она замолчала. Ей не хотелось вспоминать о своих ужасных снах.
— Вы заставили меня поволноваться, мадемуазель. У вас был сильный жар, и я опасался, что это может быть смертельно. Вы бредили.
Девушка насторожилась.
— Что я говорила?
— Ничего вразумительного.
Она видела, что Александр подошел к столу и зачерпнул кружкой воды из ведра. Он поднес кружку ей. А когда увидел, что девушка не собирается брать ее у него, Александр поднес кружку к ее губам.
— Пейте, — приказал он.
Все тело Тесс напряглось, и она закрыла глаза. И снова память вернула ее в прошлое. Найджел, за волосы оттянув ее голову назад, прижимал к ее губам стакан ненавистного портвейна.