– Я же сказал, что рассуждаю теоретически, вспомни, – начал оправдываться Генри, – я ни в коем случае не считаю Темплетта убийцей. А что касается мистера Аллейна…
– Я обо всем стараюсь составить свое мнение. Очернения людей не происходит, – объяснил свою позицию инспектор.
– И в конце концов, – продолжил Генри, – ты так же можешь высказаться и против меня. Если бы я знал, что у меня получится незаметно убить кузину Элеонор, то, говорю честно, я бы так и поступил. И можно представить, какое сильное искушение испытывал мистер Коупленд после того, как она…
– Генри!
– Но, дорогой отец, мистер Аллейн собирается выслушать все местные сплетни, если он уже этого не сделал. Безусловно, инспектор будет подозревать каждого из нас по очереди. Даже дорогая кузина Элеонор попадает под подозрение. Может, она сделала себе нарыв на пальце специально? Или могла сымитировать все. Почему бы нет? Грима было достаточно. Конечно, в таком случае она немного перестаралась. Но это может быть чистой воды обман.
– Бесполезное и опасное пустословие! – закричал Джослин. – Ей было невыносимо больно. Я знаю ее с детства и ни разу не видел, чтобы Элеонор плакала. Она же Джернигэм.
– Если она и ревела, то больше от досады, потому что не могла сыграть свою любимую «Венецианскую сюиту», если хотите знать мое мнение. Из ее глаз можно выжать исключительно слезы гнева. Она плакала, когда ей удаляли желчный пузырь? Нет. Она Джернигэм.
– Перестаньте, сэр! – резко сказал Джослин.
– Насколько я понимаю, единственный человек, который точно не мог это совершить, – несчастная Идрис Кампанула.
Аллейн, наблюдая за Генри, заметил, как тот побледнел и отвернулся.
– Хорошо, – произнес сын эсквайра, глядя в окно. – Надо что-то предпринять. Нельзя все время думать об ушедшей от нас старой деве. В конце концов, в этом есть даже что-то забавное.
– Похожие чувства я испытывал на войне, – поделился Аллейн. – Как говорят в водевилях, надо смеяться. Это довольно распространенная реакция на шок.
– Значит, я был просто банален, – едко заметил Генри.
– Получается, вы не знаете, заходил ли кто-нибудь вчера утром в ваше отсутствие? – спросил инспектор после продолжительной паузы, пока отец и сын Джернигэмы пытались собраться с мыслями и найти в себе силы продолжать разговор.
– Спрошу у прислуги, – важно ответил Джослин и вызвал Тейлора.
Но, как и ожидал Аллейн, показания дворецкого были весьма туманными и неточными. В парадную дверь никто не звонил. Но в то же время любой человек мог войти в кабинет и делать там все, что угодно. Также дворецкий вспомнил, как мисс Прентис вернулась домой в четыре часа дня в пятницу.
Когда ушла последняя служанка, инспектор поинтересовался, как давно все эти люди работают в Пен-Куко.
– Нет-нет! – воскликнул эсквайр. – Эти люди никоим образом не причастны к убийству. У них нет никакого мотива.
– Да и ума маловато, – съязвил юный Джернигэм.
– Вдобавок ко всему вышесказанному, – продолжил Джослин, – у них у всех алиби до семи часов тридцати минут, когда они вместе пошли в ратушу.
– Вы сказали, – вмешался Аллейн, – что вчера утром никто не смог бы поменять водяной пистолет на револьвер?
– Только если это было бы сделано под щебетание и хохот девушек из Молодежного общества и в присутствии артистов, – ответил Генри.
– А после полудня?
– Все было закрыто, а ключ был спрятан за наружной туалетной комнатой, – сообщил сын эсквайра. – Дина придумала этот тайник и рассказала о нем на репетиции. Кузина Элеонор была слишком уставшей, чтобы возражать. Никто, кроме артистов труппы, не знал об этом. Насколько мне известно, днем туда заходили только Темплетт и миссис Росс.
– Генри, а вы что делали? – спросил Аллейн.
– Я отправился на прогулку на Клаудифолд. По дороге мне никто не встретился, – ответил он. – И я не могу доказать, что был там.
– Спасибо, – мягко поблагодарил инспектор. – А что насчет вас, сэр?
– Я обходил конюшни с Румбольдом, моим помощником, – отозвался Джослин. – Потом я вернулся и пошел вздремнуть в библиотеку. Кузина разбудила меня в пять. В шесть тридцать у нас было что-то вроде позднего чаепития, и мы пришли в ратушу где-то в четверть седьмого.
– Все трое?
– Да.
– Теперь, если вы не возражаете, – сказал Аллейн, – хотелось бы побеседовать с мисс Прентис.
Глава 15
Аллейн идет в церковь
Мисс Прентис вошла с видом, как сказал Генри, раннехристианской мученицы. Аллейн всегда судил о людях по первому впечатлению. Дама ему сразу не понравилась. Старший Джернигэм занервничал, почувствовав себя хозяином.
– Ну что ж, Элеонор, – произнес эсквайр, – вот ты и здесь. Прости, что пришлось тебя побеспокоить. Могу я представить тебе мистера Аллейна? Он занимается расследованием этой ужасной истории.
Элеонор удостоила старшего инспектора сдержанной улыбкой и протянула руку. Она села на единственный стул в комнате.
– Постараюсь долго вас не задерживать. – Аллейн приступил к допросу.
– Но только, – тихо сказала мисс Прентис, – я собиралась пойти в церковь в одиннадцать часов.
– Сейчас только десять часов пять минут. Уверен, что вы успеете.
– Я отвезу тебя, – вызвался эсквайр.
– Спасибо, дорогой. Но мне лучше пройтись пешком.
– Все равно я тоже туда собираюсь, – настаивал Джослин.
Элеонор понимающе улыбнулась.
– Что ж, мисс Прентис, – начал инспектор, – нет причин скрывать от вас тот факт, что мисс Кампанула была застрелена из револьвера, который хранился здесь, в этой комнате, в коробке.
– Ох, Джослин! – воскликнула мисс Прентис. – Ужасно! Мы же говорили тебе, что нельзя хранить в доме заряженное оружие! Разве не так?
– Нет необходимости повторять это снова, Элеонор.
– Почему, кузина? – спросил Генри. – Или ты предвидела, что кто-то может выкрасть «кольт» и подстроить смертельную ловушку внутри пианино?
– Дорогой, ну зачем ты так! Мы просто иногда говорили о том, что это было не очень разумно.
– Минуту, пожалуйста, – попросил Аллейн, – прежде чем мы пойдем дальше, мне нужно увидеть ваш палец, мисс Прентис.
– О, боюсь, это будет очень болезненно.
– Вы хотите, чтобы доктор Темплетт разбинтовал его?
– Нет-нет.
– Если вы позволите, то после осмотра я наложу хорошую повязку.
Дама подняла на Аллейна глаза, и на ее лице появилось странное выражение лукавства и покорности. Элеонор робко протянула перебинтованную руку. Инспектор быстро снял повязку и увидел, что под ней была еще одна повязка. Он снял все лишнее. Палец оказался воспаленным и распухшим.
– Скверная ситуация, – констатировал Аллейн. – Вам нужна новая повязка. Доктор Темплетт…
– Я не хочу, чтобы он прикасался к моей ране!
– Но врач наложит вам свежие бинты и новый напальчник.
– У меня есть аптечка первой помощи. Генри, дорогой, ты не поможешь мне…
Аллейн ловко перевязал палец. Кузина эсквайра пристально глянула на инспектора и похвалила:
– У вас превосходно получается.
– Надеюсь, все будет держаться. Хотя лучше бы это сделал врач. Вам нужен старый напальчник?
Элеонор отрицательно покачала головой. Инспектор положил его себе в карман.
– Мисс Прентис, я пытаюсь составить что-то вроде расписания передвижений каждого участника, начиная с полудня пятницы до самой трагедии. Скажите, пожалуйста, где вы были в пятницу после полудня?
– Я была в церкви.
– Все время?
– Ох нет, – тихо отозвалась Элеонор.
– Во сколько вы там были, скажите, пожалуйста?
– Я приехала в два часа.
– Вы знаете, когда служба закончилась?
– Это была не служба, – сдержанно ответила мисс Прентис.
– Вы были там одна?
– Это была исповедь, – нетерпеливо пояснил Генри.
– Ясно.
Старший инспектор сделал небольшую паузу.
– Был ли там еще кто-нибудь, кроме вас и вашего исповедника?
– Нет. Я встретила бедную Идрис на выходе.
– Во сколько это было?