Сара неохотно ответила:
— Что ж… да. То есть пятьсот фунтов.
— Нет сомнений в том, что оставшиеся двадцать пять он сумел раздобыть сам. Вы дадите ему денег?
— Да. Я попросила моего отца.
— Какую же причину вы привели ему, а? Пятьсот фунтов не такая сумма, которую можно получить на булавки.
— ПапА очень щедр. Он дал мне чек безо всяких вопросов.
— В таком случае он еще больший дурак, чем я полагала раньше. А вы еще тупее, чем я думала.
— В этом нет ничего глупого, сударыня, — запротестовала Сара. — Это просто ссуда, чтобы покрыть долг по проигрышу. Энтони объяснил, что подобные затруднения могут случиться у всякого джентльмена.
— И вы ему поверили? — Смех леди Бретертон был презрительным. — Неужто ни одна из этих хныкающих мисс, которых вы называете своими подругами и которые срывают свои чепцы перед Бретертоном так же бесстыдно, как это делаете вы, не отказала себе в удовольствии поставить вас в известность, что леди Марию Стернер видели вчера катающейся с моим сыном верхом на превосходной черной кобыле?
Озадаченная, Сара спросила:
— Зачем бы им ставить меня в известность? Я вовсе не предполагаю, что Энтони станет проводить со мной каждую минуту и покинет своих друзей.
— Своих друзей! — Пожилая леди отшвырнула покрывало, так что спаниель свалился и, визжа, покатился кубарем по полу.
Мальчик тут же поднял пса, и его хозяйка целых пять минут суетилась над ним и осыпала его поцелуями, а Сара тем временем ждала, сдерживая нетерпение. Наконец леди Бретертон обратила на нее внимание.
— Поскольку вы со свойственным вам упрямством не желаете или не способны понять самую что ни на есть простую ситуацию, я вам ее разъясню. Мария Стернер — последняя любовница моего сына, а кобыла — та самая, которую сэр Чарльз Тэллбой продал по цене в пятьсот гиней. Я выразилась достаточно ясно?
Кровь отлила от лица Сары. Она чувствовала себя так, словно ей дали пощечину, которая лишила ее дара речи и возможности мыслить. Наконец она прошептала:
— Я этому не верю.
Леди Бретертон пожала плечами:
— Как вам будет угодно. Но верите ли вы этому или нет, не имеет значения. Потому что это правда.
И безжалостный голос в голове Сары повторил: «Правда есть правда, Сара, хотите ли вы взглянуть ей в глаза или нет». Голос Криспина Данси, тот самый, который она хотела забыть.
— Но он обещал, — в отчаянии возразила она. — Энтони клялся, что со всем этим кончено, что он не хочет никого, кроме меня.
— Фу! В том, что касается мужчин, вы невинны, словно грудной младенец. Я говорила Бретертону, что ему следует найти какую-нибудь богатую вдову, желающую обменять свои деньги на его титул, а не втягивать в это дело неопытную девушку, которая потеряет голову от его улыбки и наскучит ему через неделю.
— Я ему не наскучила. Энтони выбрал меня за те самые качества, которые вы высмеиваете.
Голос старой женщины был хриплым, словно голос попугая.
— Он выбрал вас, потому что ваш отец имеет отношение к вест-индской торговле, с каждым годом приносящей все большую прибыль.
Сара поднялась и отошла к окну, теребя юбку.
— И все же я этому не верю. Энтони любит меня, я знаю, что любит.
— И что еще важнее, — продолжала леди Бретертон так, словно бы Сара ничего не говорила, — ваш отец охотно потворствовал вашему желанию выйти замуж за моего сына, поскольку это добавляет к вашему фамильному древу титул пэра.
— Нет… нет. Вы все это выдумали.
Фантастическая внешность старой леди, спаниель с огромными бантами, ухмыляющийся чернокожий мальчик в цветистых одеждах — все это показалось Саре таким нереальным, словно было частью сна. Но голос — голос оставался достаточно реальным.
— Все выдумала, не так ли? Вы готовы испытать меня на правдивость? В таком случае спросите Бретертона. Спросите любого из его дружков и посмотрите, как покраснеют их лица, как забегают глаза и как они станут лгать вам. Что ж, должно быть, над вами уже вовсю потешаются в кофейнях и клубах.
Сара быстро пересекла комнату, схватив перчатки и сумочку.
— Прошу меня простить, сударыня. Моя мачеха ожидает экипаж.
— Неважный предлог. Держу пари, что у вас в конюшнях полдюжины экипажей. Очень хорошо, идите. Я исполнила свой долг, и это меня утомило. Думаю, я сегодня вовсе не буду вставать. — Она повернулась к мальчику-рабу. — Ты ведь развлечешь меня, Бижу, правда? Мы будем играть в пикет. Принеси карты, будь хорошим мальчиком.
Сара спустилась вниз, опасаясь, что Энтони может вернуться до того, как она успеет прийти в себя. Но он не появился. Приказав кучеру везти ее домой длинной дорогой, Сара откинулась на подушки, желая спрятаться и таким образом избежать возможности встретить кого-нибудь из знакомых. Если бы только она могла ехать час за часом, затаившись в темноте безопасной кареты, подальше от Энтони и ее подруг, которые будут прятать свои ухмылки по поводу ее наивности. Она вспомнила, как дразнили ее те самые юные леди, о которых леди Бретертон говорила столь презрительно.