Но теперь пришло время проститься. Криспин протянул ей листок бумаги:
— Это — адрес, по которому живет Эдвард, я собираюсь там расположиться. Я знаю, что мне не позволят явиться к вам с визитом, но, если вам понадобится моя помощь, пообещайте, что вы сообщите мне об этом.
Сара спрятала записку в ридикюль.
— Я обещаю, Криспин, и… спасибо вам. — Она подняла на него глаза. — Спасибо за все, что вы сделали, и за помощь, которую вы мне оказали.
— И вы говорите это после той боли, которую я вам причинил?
— Вы этого не хотели, я уверена. В конце концов, какая разница, кто, вы или Дебора, открыл мне глаза на жестокости рабства.
И стоило ей вздрогнуть, Криспин настойчиво сказал:
— Сара, вы не должны стоять здесь, на холоде. Смотрите, наверху зажгли свет.
Она взглянула в сторону дома.
— Это спальня маман. Звук экипажа, должно быть, разбудил ее. А у парадной двери — Фредерик.
Она была дома, ее ждали. И все же она медлила подняться по ступеням и войти в дом.
Сара дрожала все сильнее. Она ухватилась за руку Криспина:
— Мне страшно.
Он сильно сжал ее руку:
— Нет, Сара. Вы просто немного устали и встревожены. Вам нечего бояться.
Она покачала головой, избегая его взгляда:
— Я уехала отсюда одним человеком, а вернулась… другим. Мне придется встретиться не только с Энтони и папА, но и с самой собой, с той, у которой заново открылись глаза.
Она посмотрела на Криспина. Его лицо было освещено фонарем кареты: темные глаза, которые когда-то смотрели на нее с такой холодностью; губы, которые казались ей жесткими, безжалостными. Мускул дрожал на его щеке, и Сара знала, что он выдает некое глубокое, непокорное чувство. Она будет помнить каждую его изысканную фразу, каждую интонацию его голоса — будет помнить всю жизнь, и сама эта память будет для нее как боль.
— Ведь есть что-то, что вы хотели бы, чтобы я сделала, разве не так? — с горечью спросила она. — Принять правду?
— Я наговорил вам много неприятных вещей, Сара, в тот последний раз, когда мы стояли здесь вместе. В то время я не знал вас по-настоящему, я еще не научился… не научился любить вас. Вот я и сказал это, несмотря на всю мою решимость хранить молчание. Что бы ни готовило нам будущее, моя любовь к вам останется неизменной, но, по всей видимости, безответной.
Он прижал холодные пальцы Сары к своим щекам, потом поцеловал их, как тогда в Клэверинге. И так же, как в тот раз, едва он отпустил ее ладонь, она стиснула руки и медленно двинулась вверх по ступеням.
Леди Торренс в оборчатом ночном чепце и нарядной накидке бестолково суетилась, пока слуги вносили багаж. Саре пришлось три раза спросить ее об Энтони, прежде чем мачеха смогла дать ей ответ.
— Он получил по заслугам, вот и все, — ответила мачеха, не сводя глаз с Берты, несшей наверх шкатулку с драгоценностями. — Подагра у твоего отца не проходит, так что он мучается одышкой. Боюсь, я проговорилась, что Криспин в Клэверинге. Была такая неприятная сцена, что я едва не потеряла рассудок и вынуждена была послать за нюхательными солями. Криспин приехал с тобой? Где он?
— Он остановился на квартире доктора Трехерна.
— О, дорогая, еще один аболиционист. Сара, не упоминай при отце имени Криспина. Сейчас он в постели и, наверное, поднимется очень поздно, но когда ты его увидишь, умоляю, помни…
— Мама! — в отчаянии перебила ее Сара. — Я очень устала и хочу прямо сейчас отправиться в постель.
— Конечно. Берта, не стой там разинув рот. Немедленно отведи свою хозяйку наверх.
В спальне леди Торренс принялась расхаживать туда-сюда, мешая горничной.
— Честно сказать, не знаю, что ты решишь в отношении Энтони. Конечно же я никогда не была сторонницей этой партии, зная, каким успехом он пользуется у женщин. Одна надежда на то, что твой отец не узнает правды обо всем этом деле.
— ПапА не знает?! — в изумлении воскликнула Сара.
— Он поверил истории о разбойнике. Думаю, это к лучшему. Ты заметишь в нем перемену, Сара. Он очень страдает от болей, и это не улучшило его характера. Думаю, если он узнает, что Энтони дрался на дуэли, за другую женщину…
— Да, матушка, я понимаю. Думаю, он рассердится.
— По моему мнению, он разорвет вашу помолвку. Так что, пока я не повидалась с тобой, Сара, пока не услышала твоего мнения… Что ты думаешь? Что ты станешь делать?