Она вернулась в зал как раз вовремя, потому что начали подходить первые гости. Иаков тоже не заставил себя ждать, и вскоре кругом стало весело и шумно. В половине седьмого все перешли в столовую, где пиво, французские вина и шотландское виски полились рекой. Часы не успели отсчитать и тридцати минут, как гости оказались в весьма приподнятом настроении.
В столовой послышались возгласы одобрения, когда слуги начали подавать рыбные блюда: красную сельдь, приправленную сладким миндальным маслом, соленых угрей, филе лосося и оладьи из миноги. Пища оказалась простой, но разнообразной. Словом, такой, как любил король. Для любителей нашлись различные виды соусов.
Кейт совершенно случайно поймала теплый взгляд мужа, устремленный на нее, и поняла, что все идет хорошо. «Да, Джонни Грэхем и миссис Кэмфорт потрудились на славу, — подумала она. — Нужно обязательно поблагодарить их».
Как только вся компания перекочевала в гостиную цокольного этажа, где дворецкий разливал подогретое вино с пряностями, Мэри почувствовала, что можно немного расслабиться. В этот момент к ней подошел Нэд с кружкой горячего «бордо».
— Миледи, ваша первая вечеринка в Эдинбурге, кажется, имеет успех.
— Благодарю вас, сэр, — церемонно ответила Кейт. — Как ваши успехи при дворе короля?
— Великолепно! — заулыбался Люмсден. — Каждую минуту что-то происходит. Впрочем, иногда я скучаю по миру и спокойствию, которые господствовали в библиотеке его светлости.
— Вы, наверное, шутите?
— Ни в коем случае.
Она с любопытством посмотрела на Нэда.
— Только не говорите, что хотите вернуться в Стрэчен-Корт.
Люмсден расхохотался и отрицательно покачал головой.
— Добрый вечер, леди Дуглас. — Кеннот Гиллеспи небрежно кивнул Нэду и отвернулся, словно молодого человека вообще не существовало. — Простите, мы потанцуем сегодня?
— Не могу сказать ничего определенного, сэр. Музыканты уже готовы, но все зависит от короля.
— Полностью согласен с вами. — Кеннот надменно взглянул на Нэда. — Оставь нас, парень. Я желаю остаться наедине с ее светлостью.
Сконфуженный высокомерным обращением более старшего и опытного придворного, Люмсден поспешно откланялся и удалился.
Мэри изумилась и, совершенно не стесняясь, отчитала Гиллеспи:
— Сэр, нехорошо поступать таким образом с моими хорошими друзьями.
— Гм… Надеюсь, я тоже отношусь к их числу? — хрипло спросил Кеннот и потянулся к ней, чтобы взять за руку. — Вы же понимаете, мне хочется, чтобы между нами существовало нечто большее, чем приятельские отношения. Я восхищен вами, дорогая леди, а сегодня вы просто обворожительны. Ваши глаза сверкают ярче, чем драгоценные камни на шее и запястьях, ваши губы напоминают мне бесценные рубины. Я знаю, что говорю совершенно банальные слова, но верю — вы простите меня за это косноязычие. Хотелось бы выразить свои чувства как-то пооригинальнее, но, увы!.. Правда, на ум приходят строки одного известного поэта: «Ах, эти волосы! Никогда ничего прекраснее не встречал. Вы слаще сахара и ярче золота, но…»
— Замолчите, сэр! — резко оборвала его Кейт, отдергивая свою руку и быстро оглядываясь по сторонам, словно призывая на помощь. — Вам никто не позволял говорить такие вещи! Я замужем! Как вы только могли подумать?!..
— Замужем? Это ничего не значит, дорогая моя. Женщины, обремененные семейными узами, нуждаются в таких словах еще больше, чем все остальные прелестницы. Готов положить голову на плаху, но ваш муж — дурак, если не нашептывает вам на ушко такие фразы.
— Сэр Адам — не дурак! — гневно бросила она.
— В таком случае, он, конечно, не гнушается говорить вам милые сердцу словечки, а?
Мэри стушевалась и долго не могла ответить на этот ехидный вопрос.
— Ага! — обрадованно воскликнул Гиллеспи. — Выходит, я прав? Мне давно уже казалось, что сэр Дуглас несколько грубоват с вами, дорогая. Впрочем, это даже не требует доказательств. Он, бесспорно, глупец и невежда. — Кеннот сделал паузу, чтобы его слова глубже запали в душу Кейт. — Я слышал, этот дом утопает в прелестном саду. Может быть, вы соблаговолите показать мне его?
— Сейчас там слишком темно, — растерянно пробормотала Мэри.
— Ну, во-первых, на улице — луна, а во-вторых, опьяняюще свежий воздух…
— Я не могу пойти с вами. Что подумают люди?
— А какое вам дело до них? Пусть смотрят. В этом нет ничего предосудительного. Ну, а ваш муж… Да он не придаст значения такому поступку, так как уверен, что вы принадлежите только ему.