Её муж внезапно обнимает меня.
– Я её узнал ещё во время обеда. Как поживаешь? Чем занимаешься?
Разговор с Эмерсонами облегчает напряжение, которое я чувствовала раньше. Это позволяет мне сосредоточиться на чём-то другом, кроме растущего возбуждения от привлекательности моего друга детства. Я рассказываю им о своей карьере композитора и о своём доме в Санта-Монике. В то же время, они оба говорят мне, что мне нужно увидеть их дочь, Аллегру.
– Она только и делает, что работает. У неё нет личной жизни, нет общественной жизни, поэтому было бы здорово, если бы у неё появилась подруга.
Я спрашиваю об остальных родственниках Эмерсонов, и с горем в глазах они упоминают свою старшую дочь Элизабет.
– Она вместе с нашей внучкой, Мией, попали в аварию несколько лет назад.
Я беру руку Хелены в свою прежде чем сказать:
– Мне грустно это слышать.
Через несколько минут возникает неловкость, а потом Роан просит жену потанцевать. Перед отъездом Хелена достает свой телефон из сумочки и записывает мой номер.
–Я буду на связи и, надеюсь, ты не будешь против, если я дам Аллегре твой номер.
– Конечно. Я была бы рада увидеться с ней, – говорю, прежде чем улыбнуться мысли, что у нас с Аллегрой имеется общий знакомый из Нью-Йорка, с которым можно пообщаться в Санта-Монике.
Как только Эмерсоны покидают нас, Джулиан шепчет мне на ухо.
– Ох. Ох. Ох. Ты и Аллегра вместе, – его голос понижается.– Это проблема.
Я смотрю на него, ошеломленная.
– О чём ты? У меня нет проблем.
Кладя руку мне на бедро, он приближает меня к себе.
– О, поверь, есть.
Что он имеет в виду? Влажность между ног заставляет меня извиваться. Боже, это нижнее бельё просто бесполезно. Как это возможно, что близость Джулиана... Его глубокий, богатый голос... Может так возбуждать меня? Ещё пару дней назад я никогда не думала о себе, как о нимфоманке.
Но сейчас у моего тела и сердца разные планы. Мне нужно несколько минут, чтобы, наконец, попытаться отстраниться от мужчины рядом со мной. Хоть я и не изменница, меня пугает то, как сильно мне хочется умолять Джулиана отнести меня в его спальню. Но его хватка такая сильная, что отойти от него не так уж и просто. И правда в том, что мне нравится ощущение его большой руки на мне.
Я не изменница.
Каково это было бы – оседлать его? Заставить его большие руки схватить мои бёдра, пока я буду подпрыгивать вверх и вниз на его члене?
Стоп. Стоп. Стоп.
Я люблю Эндрю.
Нет ничего плохого в том, что тебя привлекает Джулиан, пока ты ничего не делаешь, – говорю себе.
Несколько минут проходят в полной тишине, пока не возвращается Алистер вместе с Широй. Становится очевидным, что Джулиану не нравится, что нас прервали, и он усмехается.
– Приятель, что такое... В чём твоя проблема? – спрашивает Алистер. Мягко говоря, он в состоянии алкогольного опьянения. Если он выпьет ещё один стакан виски, вряд ли он устоит на ногах.
Вместо того чтобы помочь Алистеру, Шира подходит к Джулиану, поглаживая его руку.
– Здесь так скучно. Отведи меня наверх, – умоляет плаксивая сучка.
Нет, отведи меня, Джулиан. Меня. Трахни меня.
Делай со мной все, что хочешь.
Вместо того чтобы ответить на просьбу Ширы, он игнорирует её. Внимание Джулиана приковано ко мне. Он шепчет на вздохе:
– Лина, мне очень жаль, – поворачивая голову, он изучает Алистера, и трудно сказать, противен ли тот ему, или он просто злится. Пододвигая свою спутницу, он приближается к своему пьяному брату.
– Ты должен пойти спать, Алистер. Выглядишь не очень хорошо.
Алистер смотрит в мою сторону.
– Да, я скоро лягу спать, и молюсь, чтобы прекрасная Эванджелина сопроводила меня. Я ещё не съел свой десерт, – он снова подмигивает, и мне становится жаль его.
Что не так с подмигиванием?
Без колебаний я отвечаю на инсинуации Алистера.
– Не знаю насчёт десерта, но, конечно, я помогу тебе подняться в твою комнату. Всё равно я уже устала, а завтра мне возвращаться в Лос-Анджелес.
Я обращаюсь к Джулиану.
– Спасибо за сегодня. У меня были замечательные выходные. Спокойной ночи.
И хотя мне бы хотелось проигнорировать его сучку, я не делаю этого.
– Спокойной ночи, Шира.
Прежде чем Джулиан сможет протестовать, я беру руку Алистера, а затем отправляюсь на поиски Марселя. Слегка повернув голову, моё периферическое зрение позволяет мне ещё раз взглянуть на мужчину, который возбудил меня. Он продолжает смотреть на свой напиток, и бормочет единственное слово: «Чёрт».