— Ты решил? Правда?! Ты? Насколько я помню подразумевалось, что нас двое, так почему ты принимаешь решение о наших отношениях без меня? Когда я сказала тебе тоже самое, ты расстроился и чуть ли не оскорбился.
Точно. Она первая начала обсуждать этот вопрос, что наши отношения должны развиваться медленно и не спеша. Я не говорю, что я согласен. Я несу ответственность за свое поведение, и я никогда не повернусь к ней спиной.
И поскольку я так боялся облажаться в этом вопросе — я уже полностью облажался. Я направляюсь к Элли, она отступает к двери. Это совсем не хороший признак.
— Прости. Я планировал поговорить с тобой на эту тему сегодня вечером…
Она меня перебивает.
— Как чертовски удобно. Знаешь, что? Пошел ты. Я не нуждаюсь в этом.
— Элли, я…, — она несется к двери, я быстро двигаюсь к ней, но она выбегает из моего кабинета.
Я не успеваю ее остановить, поэтому влетаю в приемную, Бет смотрит на Лаклана, ее лицо искажено болью, она забирает свою сумочку со стола и вылетает из комнаты. Я поворачиваю голову. Лицо Лаклана ярко-красного цвета, и выглядит он так, словно готов взорваться.
Он медленно поднимается с кресла и показывает мне на мой кабинет.
26.
Элли
Вы понимаете, что достигли точки, когда спрятались в кабинке туалета.
Я не могу вернуться на свое рабочее место, потому что в комнате еще полно других младших сотрудников. Я не хочу покидать здание и перебираться в здание Ланжевен, потому что чувствую, что вот-вот впаду в истерику.
Мы не дети.
Хотя можем иногда вести себя по-детски, но по существу, мы взрослые люди и что-нибудь обязательно придумаем.
Пока я не разберусь, как такое могло произойти, я предпочитаю прятаться.
Дверь в туалет со скрипом открывается, кто-то входит, у меня тихо вырывается стон. Что может быть еще хуже, чем интерн, цыпочка, застуканная в кабинке туалета, спрятавшаяся от всех.
Но пришедшая не использует кабинку рядом со мной. Она включает воду, затем выключает и вздыхает.
А потом начинает шмыгать носом.
Вот черт. Никому не хочется слушать чьи-то рыдания.
— Соберись, Бет, — бормочет она, и мои глаза расширяются. — Он не стоит этого.
Бэт? Мой желудок ухает вниз. О Боже.
О мой Бог.
Я рывком открываю дверь, Бэт подпрыгивает на месте, резко повернувшись ко мне лицом.
— Ты не говорила…, — с порога начинаю я.
— Я не знала, что ты здесь, — говорит она одновременно со мной.
— Мне очень жаль. Я пряталась. Прости. Мне правда очень жаль. Пожалуйста, не говори ничего. Я не знала... я думала, что ваши отношения носят исключительно профессиональный характер.
— Да, — она вытирает нос. — Не беспокойся об этом.
Но я беспокоюсь, потому что хуже уже просто некуда — получить последнюю новость о ПМ и убогом любовном треугольнике — премьер-министром, стражеркой и его секретарем.
— Я не знаю, что сказать. Я... никто не знает. Сью не знает. Я имею в виду, Лаклан знает, конечно, но это произошло случайно.
— Стоп. Я не хочу никаких подробностей, что ты делала.
Мои щеки горят огнем.
— Я не буду вдаваться в детали.
— Я просто никогда не думала, что Лаклан..., — она затихает.
Я моргаю.
— Лаклан?
Она делает соответствующее лицо.
— Да. Глупо, правда?
— Нет, нисколько, — мысли со скоростью света проносятся у меня в голове. Лаклан. Ох, мать твою, Лаклан, ты идиот. И мне становится совершенно наплевать на то, что она услышала, оказывается все поправимо. — Не глупо, совсем, не глупо, Бет. Я думала, ты говоришь о Гевине.
Она с тревогой поглядывает на меня.
— Гэвин. Ой. Нет.
— Точно, — слава Богу, что больше никто не запал на ПМ... сейчас сама идея, возникшая у меня, кажется глупой. Вздох. — Я не знаю, что ты слышала, но думаю, у тебя неверное представление о том, что произошло.
Ее взгляд становится немного настороженным, мне хочется ее обнять, но данный момент не время для вольностей и установления дружеских отношении.
— Гэвин и я... все очень сложно. Но вопрос касается только нас двоих.
— Я слышала ваш разговор, — тихо говорит она. — Не лги мне.
— Ты слышала обмен фразами в середине боя. И это было непрофессионально, я даже не могу выразить словами насколько сожалею об этом. Мне очень жаль. Никто не знает. И это было глупо с нашей стороны, и мы оба знаем. Но ты должна понять, что мы пытались бороться с тягой друг к другу. Собственно, по-прежнему мы пытаемся ее побороть.