Я уже не девственница точно. Поэтому хватаю его за руки и кладу их себе на бедра, специально проводя ими вниз.
— И я надела сегодня чулки.
— Ты убиваешь меня. — Он снова меня целует. Напористо и собственнически. Боже, я люблю его. Он не выходит у меня из головы, я просто по уши влюблена в него.
— И сегодня без трусиков. – Вру я, хотя сняла из только что за десять минут.
— Черт подери, Спрайт. — Он поднимает и усаживает меня на стол. — Ноги вверх.
Я сгибаю в коленях ноги, положив обтянутые нейлоном стопы прямо на край стола. Платье, которое на мне, с юбкой клеш, и она спадает вниз мне на талию, ничего не скрывая от его голодного взгляда.
— Я хочу тебя внутри, — шепчу я. — Каждую минуту каждый день.
Он качает головой.
— Я сказал только поцелуи. В течение первых нескольких свиданий.
— Я знаю, что ты сказал...
Он наклоняется ко мне, опуская руки на стол по обе стороны от моих бедер.
— И?
И ничего.
— Ты прав. Прости.
— Итак, каковы правила?
— Только поцелуи.
— Для тебя это проблема?
Я отрицательно качаю головой.
— Мне нравится тебя целовать.
Он улыбается.
— Хорошая девочка. Я тоже люблю тебя целовать, Спрайт. — Он снова приподнимается, приглаживает свой галстук, потом поправляет выпирающую эрекцию и опускается передо мной на колени. — Везде.
Жар тут же устремляется по всему моему телу, как только я вижу его голову между своих ног. Я чувствую его дыхание на бедре, потом он проводит, поддразнивая языком по моей киски. Он ведет себя так, словно нам предназначено все время в мире, а не только час, и о Боже, сколько всего я хочу сделать с ним. Если он только позволит мне, но он точно не разрешит.
Его следующее движение медленнее, язык нежный, мне хочется соскочить со стола от удовольствия. Он невероятно хорош в этом, хочется застонать и закричать, и застучать ногами. Вместо этого я сильнее упираюсь пятками в рабочий стол и проглатываю стон. Сжав плотно губы, закрыв глаза, я отдаюсь ему. Он поддразнивает меня, жадно пожирая мою киску, разжигая внутри меня еще больший огонь, возбуждая так, как считает нужным.
Жадно пожирая.
Вот правильное слово, что он делает со мной, но делает это нежно и в то же время… словно правда оголодал, настойчиво, стараясь напиться, тщательно исследую каждый дюйм. Он проходится языком везде, посасывая и лижа, раскрывая меня пальцами, чтобы лучше исследовать каждую клеточку моей плоти своим языком и иногда, осторожно прижать зубами.
Поглощая. Вот еще одно хорошее слово, так я чувствую себя, когда он сосет мой клитор, и у меня начинается вибрация и дрожь во всем теле, я стону, потому что я такая счастливая-девочка-которая-может-получить-такой-прекрасный-язык.
Мои глаза все еще закрыты, когда я чувствую, как набухшая головка его члена трется о мой вход.
Я сильнее прикусываю губу, чтобы не застонать, это так приятно… трется, трется, (Боже, да, всунь ты его уже!) трется… и тогда я спрашиваю:
— А как же поцелуи?
— Правило глупое. — Он останавливается на входе и удерживает себя, прижавшись своим лбом к моему. Это потрясающе… лучше, чем я могу себе представить. — Я буду скучать по тебе сегодня вечером. Я хочу тебя в своей постели завтра, когда вернусь.
— Хорошо.
— Но это будет поздно.
— Я приеду.
Он отодвигает назад бедра, а затем снова вперед, точное попадание с первого движения.
— Мне, наверное, придется выйти? Иначе я испачкаю тебя на нашем свидании за ланчем.
Он должно быть шутит, если способен еще думать о еде. Я целую его, затаив дыхание.
— У меня есть салфетки, все будет хорошо. — Я облизываю его нижнюю губу. — Ты на вкус такой же, как я.
— Тогда мой вкус просто потрясающий.
Я ахаю, как только он вгоняет в меня сильнее, притягивая к себе за бедра.
— Кончи снова. Обхвати мой член, детка. Дай мне почувствовать, как твоя сладкая киска сжимается вокруг меня, когда я наполню тебя.
Его слова не должны оказывать на меня такого влияния, но я не могу им противостоять, они настолько непристойные, но я тоже хочу того же, что и он. Я хочу все, и я хочу сейчас, и если он хочет, чтобы я кончила…
— Да, я готова.
Он удерживает себя, похороненном внутри меня.
— Туда?
Как только его бедра, начинают двигаться, как поршень, я откидываю голову назад.
— Да.
Он не спускает ритм, делает всю тяжелую работу, бесконечно массируя своим членом мою точку G.
Я шепчу его имя: «Гэвин, да, Гэвин, да, Гэвин, да, да, да», и мне кажется, что я веду себя тихо, но он снова ложится на меня, и на этот раз шепчет успокаивающие слова. И в тишине снова и снова повторяет их: