После того как были написаны эти строки, я, вспомнив спектакль коршевцев, решил порыться в старых театральных журналах. В девятом номере «Нового зрителя» за 1927 год нашел грозную статью неизвестного критика, скрывшегося под псевдонимом «Гудаш». Он строго осуждает пьесу. «Обыватель – действующее лицо, и обывательское освещение от начала до конца. Полное непонимание основных причин «маленьких недостатков механизма», полное отсутствие исторической перспективы в оценке общественных явлений и фактов».
И статья называется «Обыватель смеется».
Ну что ж, такую оценку можно было бы принять на веру, согласиться с ней, занести «Вокруг света» в разряд обывательских пьес тех лет, но… Рядом с вышеприведенными строками автор статьи излагает тему и идею комедии Шкваркина. Вот что он пишет:
«Вокруг света на самом себе» выводит в герои подлинного, всамделишного обывателя, с его пьяными, по существу беззлобными выкриками по адресу Советской власти, за которую он сражается, но на которую брюзжит, завороженный наивным и детским восторгом пред европейской культурой по книжкам. А в завершение сей блудный сын, возненавидевший пошлость этой культуры, умиленно возвращается к своей матери – Советской власти».
Нет уж, извините! Если еще сорок лет тому назад драматург написал комедию на тему, которая весьма актуальна и сегодня, был первым, кто осмелился взяться за такой сюжет, – напрасно критик упрекает драматурга в «отсутствии исторической перспективы», в «мелкотравчатом понимании событий». Тут в обывательщине и близорукости можно скорее обвинить критика, а не драматурга.
«Вокруг света на самом себе», возможно, произведение наивное, во многом слабое, но им открывался цикл шкваркинских современных комедий-сатир, которые отзывались на актуальные темы дня, бичевали старое и утверждали нового человека.
В несовершенном путешествии «Вокруг света на самом себе» драматург наметил путь для самого себя.
III
Первая реплика, открывающая пьесу, всегда содержит вопрос, на который потом будет отвечать вся пьеса. Завершается пьеса последней репликой, как аккордом (классический пример, конечно, первая и последняя реплика «Ревизора»). Первая фраза – ритм всему спектаклю, тон, музыкальный ключ.
Герой водевиля «Вредный элемент», безработный старый актер Щукин, рассматривает в бинокль стенку в своей комнате и восклицает, обращаясь к соседу, начинающему писателю Травлину:
«Алексей Николаевич, а ведь это клопы. Смотрел, смотрел, кто это сидит? Взял бинокль – клопы на стене».
А потом вдруг эти клопы увеличились до огромных размеров. Они заполнили и чуть не погубили жизнь Василия Максимовича Щукина, его дочери Лиды, юного Травлина… Они обратились в нэпманов, шулеров, налетчиков, в «коммерсанта новейшей формации» Наважина, в спекулянта Столбика, сводню Матильду Ивановну, в вора Чубчика…
Узнав о бешеных кушах, срываемых в казино счастливцами, старик Щукин, для того чтобы поправить свои дела и обеспечить жизнь любимой дочери, идет в игорный дом.
Однако похождения Щукина и Травлина в подпольном казино кончаются облавой милиции. Все игроки, крупье, администратор, хозяева игорного дома оказываются в Бутырской тюрьме. Большинство из них в первый раз тут. Наважий, Чубчик, Столбик, крупье пишут письмо прокурору: «Припадая к вашим красным стопам… мы, красные жертвы советской законности… по недоразумению лишенные невинности… просим восстановить указанную невинность путем вашего вхождения в наше безвыходное положение».
Тут же, сообразив, кому грозит какое наказание, они меняются фамилиями, продают «Соловки за Нарым, а Нарым за Соловки». Щукина выдают за крупного авантюриста Наважина. Но, как и полагается в водевиле, недоразумение довольно быстро выясняется. Щукин и Травлин счастливо возвращаются к любящей их Лиде, Наважин, скрывавшийся под именем актера Щукина, разоблачен, и все поют финальные куплеты:
Наполненный злой издевкой над нэповской накипью, «Вредный элемент» был с большим успехом поставлен Студией Малого театра, а «Лира напрокат» – в Театре сатиры.
Ну как не сказать о верной дружбе драматурга с театрами, о дружбе, которая не так часто встречается! Четыре комедии Василия Васильевича поставила интереснейшая Студия Малого театра, затем названная Новым театром, которой руководил талантливый Федор Каверин.