Выучив текст роли, Виктор помаленьку вносил в него изменения, правда незначительные: то подслушает характерное только для моряков выражение, то заметит, что всех офицеров матросы называют по воинскому званию, а к командиру лодки обращаются только так: «Товарищ командир». Он знал уже четырех командиров лодок, приглядывался к ним, искал в них сходство с половниковским Гвоздевым.
Владимирцев остро приглядывался ко всему, что происходило на базе подводников. Он был весь словно наэлектризован, весь был приведен в движение, мобилизовал все ранее пережитое, прочитанное, услышанное и увиденное, а в образе Гвоздева все равно чего-то не хватало. Чего?
Ни одна из сыгранных ранее ролей не казалась Виктору такой неуловимой, как эта. Может быть, оттого, что почти все прежние роли были уже кем-то сыграны до него и пусть он вносил в них что-то и свое, но во многом и повторял актерский опыт, обретенный другими исполнителями ролей.
После того как он узнал, что роль Гвоздева придется играть ему, он был уверен, что сыграет ее. Во-первых, он с детства был связан с морем. Правда, сходить с краболовами ему так и не привелось, он работал только в порту, но жизнь любого приморского города настолько пропитана морем, что в каждом из жителей он существует во всех клетках души и тела. Во-вторых, Виктору вообще легко давались роли современных героев, а в Верхнеозерске он сыграл их немало, там репертуар обновлялся чуть ли не каждый сезон, это было плохо, но в чем-то и хорошо тоже, ибо и в этой смене афиш, и в частых гастрольных поездках они, актеры, ощущали дыхание жизни.
И эта поездка на флот дала Виктору многое, он нашел какие-то штрихи к образу, увидел бытовые детали флотской жизни, уловил тот отпечаток, который накладывает море почти на каждого человека, пусть по-разному, но накладывает. А Гвоздева все-таки не ощущал всего, образу явно не хватало цельности и законченности. И Виктор не сразу понял, что причина в том, что он, узнав многих командиров, не видел их в деле.
— Взять в поход? — удивился Грибоедов. — Мы-то взяли бы, да ведь театр не отпустит. Мы уходим надолго.
Заворонский вообще всполошился:
— Да ты с ума сошел! У нас же через неделю репетиции начинаются…
Но тут Виктору просто повезло: на кораблях устанавливали какой-то новый прибор, его надо было испытать, и одна из подводных лодок выходила в море всего на четыре дня. С командиром этой лодки Иваном Арсентьевичем Голубковым Виктор познакомился в первый же день приезда в базу, за столом в кают-компании плавбазы они сидели напротив друг друга. Вскоре Виктор догадался, что место за столом ему определили не случайно: Голубков был не то чтобы душой кают-компании, но во многом определял атмосферу трапезы. Он был достаточно эрудирован, чтобы вполне компетентно рассуждать с заезжим актером о литературе и искусстве, вполне остроумным, чтобы этого же актера весело, но безобидно разыграть, и вполне деликатным, чтобы его же предостеречь от излишнего любопытства, когда тот в благородном рвении «познать жизнь» слишком далеко залезает в чужую епархию. Словом, он очень нравился Владимирцеву, но совсем не был похож на половниковского командира лодки Гвоздева, и это искренне огорчало Виктора.
Но он обрадовался, что пойдет в море именно с Голубковым. И помимо симпатии тут был еще один немаловажный момент: хотя подводники и не знали, какую именно роль будет играть в пьесе о них Владимирцев, но могли невольно подыгрывать, казаться лучше, что ли. Заподозрить Голубкова в таком даже невольном подыгрыше было просто нелепо — не такой он человек.
Может быть, именно поэтому Виктор, внимательно наблюдая за всем, что происходило на лодке, не особенно и выделял Голубкова, понимая, что тот хозяйничает тут по должности, не только все его приказания исполняются мгновенно, а даже едва заметный жест чутко улавливается каждым членом экипажа. Вот он мельком глянул на часы, и вахтенный офицер тотчас запросил:
— Штурман, место?
— До выхода в точку одна минута сорок две секунды, — последовал доклад снизу.
Голубков окинул быстрым взглядом горизонт, неторопливо пригасил сигарету и спокойно, но уже каким-то другим, более твердым голосом сказал:
— Всем — вниз! По местам стоять, к погружению! Кто-то подтолкнул Виктора к рубочному люку, кто-то другой придержал его на секунду, чтобы он успел поставить ногу на вертикальный скоб-трап, кто-то третий своим телом прикрывал его, чтобы не свалили его нетерпеливо наседавшие сверху люди. И по тому, как уже у самого спуска в центральный пост поступил доклад: «Вышли в точку», как потом посыпались туда горохом люди, Виктор догадался, что Голубков подал команду раньше, чем положено, с поправкой на его, Владимирцева, неопытность.