В лучшем случае ему даются одна-две репетиции, а чаще всего обходятся и без них. Наспех подбираются костюм, грим, парик. Поскольку молодой актер не знает текста или после студийных экзерсисов начисто забыл его, сажают в «раковину» суфлера, и тот зловеще (его тоже едва отловили) шепчет этот текст; одновременно режиссер разводит по мизансценам, высказывает какие-то, может быть, и умные предложения и советы, но предназначенные явно не для новичка, а для заболевшего актера. А этот их не понимает, его сбивают с толку предназначенные не для него советы, как мешают гример, мебель, реквизит. А завпост требует, чтобы он сдвинулся на полметра вправо. Ошеломленный, он не знает, кого слушать, за что браться, с чего начинать и вообще зачем он тут. У него вертится в голове и повергает его в ужас всего одна мысль: «Завтра спектакль, а роли я совершенно не знаю, не представляю, как держать себя на сцене. Провалюсь один раз и — каюк — другого уже не будет!» — обреченно думает он.
Сколь это ни странно, однако всякий раз все как-то обходилось, но ни об искусстве, ни о режиссерском замысле, ни о великих театральных традициях, ни даже об элементарной актерской этике никто не думал. Но все радостно поражались, что молодой актер не провалился, что у него хватило сил не только дотянуть спектакль до финала, а и сорвать аплодисменты, и основные исполнители, к удивлению своему, трижды выходили на поклон, в то время как молодой актер, не веря в свой успех, стоял в кулисе и беззвучно плакал.
За три года работы на замене в каких только амплуа каких только возрастов не приходилось Заворонскому выступать! Случалось, что сегодня он исполнял роль молодого агронома, а завтра уже играл ведьму в «Макбете», через день — дряхлого генерала в «Дачниках», вскоре Гришку Редозубова в «Варварах», затем лорда в пьесе Уайльда, потом забулдыгу Баркина в «Иванове». И все это были роли, и роли немалые!
Его искренне хвалило не только руководство, а зачастую и большие актеры:
— Ты, Степа, растешь прямо-таки не по дням, а по часам. В театре без году неделя, а уже выходишь на такие роли. Да ведь в нашем театре и бессловесный выход, стояние целый акт с подносом на сцене — уже большое доверие. А ввод?! Да еще на ро-оль!
Эти похвалы не просто льстили его самолюбию, а и обнадеживали. Они уверили Заворонского в том, что он переживает время наиактивнейшего творческого роста, пребывает где-то на взлете.
Как знать, может, он так и остался бы актером на вводах, если бы не один случай…
В выходной день он пригласил одну из своих многочисленных юных поклонниц в парк культуры. Почти весь день они катались на лодке, крутились на карусели, ели мороженое и даже пили шампанское и пиво. Видимо, от этой смеси у Степана разболелась голова, он раньше обычного проводил девушку домой и в общежитие, где он так и жил со студенческой поры, шел с твердым намерением сразу же завалиться спать.
Но едва он вошел в подъезд, как вахтерша накинулась на него.
— Где же ты, Степка, пропадал? Тут весь телефон оборвали, тебя везде ищут. Звони в театр!
Он позвонил и услышал сначала облегченный вздох помрежа, а потом уже слова:
— Господи, наконец-то! Слушай, Степушка, голубчик, выручай!
Степан уже понял, что речь пойдет об очередной замене, не удивился и спросил:
— Кого заменять?
— Хромова. У старика прострел, не может не то что встать с постели, а даже разогнуться, а у него завтра и утром и вечером спектакли. И директор, и главреж, и я — все сошлись на тебе, только ты и можешь выручить. Замени, голубчик!
— В обоих спектаклях?
— Да уж так, дружок, ничего иного не получается, никого больше нет. Утром сыграешь Гаврилина в «Карточном домике», а вечером — Косых в чеховском «Иванове». Пьесы-то, надеюсь, читал?
Пьесы Заворонский читал еще в студии, но ни один спектакль с Хромовым не успел посмотреть и откровенно в этом признался.
— Как же так, голуба? — удивился помреж и упрекнул: — Уж то, что мы у себя ставим, надо обязательно смотреть.
— Не успел, потому что я параллельно в массовках был занят.
Помреж великолепно знал об этом и спорить не стал.
— Ну ладно, зато теперь роли сыграешь. Роли! Ты должен оценить такое доверие.
— Я понимаю, но как же я сыграю сразу две роли в один день?
— А ты сыграй! Старик-то Хромов играл же. А ты же почти на полвека моложе.