«А вот мы с Геннадием даже не ссорились ни разу, остывали медленно, как вода в реке, и корочку нараставшего в наших отношениях льда я при желании могла бы легко взломать и растопить, но не растопила. Почему? Наверное, не хватало тепла, оно ушло, потому что огонь давно уже угас. Да и был ли огонь-то? Так, что-то тлело и постепенно угасло, остался только горьковатый запах дыма, как от мокрой головешки…»
Занятая своими мыслями, Грибанова как-то совсем забыла о Серафиме Поликарповне и не сразу заметила, что та плачет, уткнувшись лицом в меховой воротник пальто.
— Не надо, — попросила Антонина Владимировна, дотронувшись до ее руки.
— Да, да, не буду, — виновато согласилась Серафима Поликарповна и, выдернув из рукава носовой платок, начала поспешно утирать слезы.
В Малеевку они приехали уже во втором часу ночи, двери Дома творчества были закрыты, они долго стучали, пока не обнаружили на косяке кнопку звонка. На звонок вышла заспанная старушка, сделав ладонь козырьком, долго приглядывалась к ним через стекло, потом замотала голову пуховым платком и отперла дверь. Потом долго и подробно расспрашивала, зачем они приехали, однако, узнав, прониклась сочувствием и засуетилась:
— Ах ты батюшки, я и не знаю, где хирург-то поселился, он только вчерась приехал. Счас погляжу, где-то тут списки были, — и начала рыться в ящиках стола.
— Я вижу, песня эта долгая, — сказал таксист. — Так я, пожалуй, поеду?
— Да, конечно, мы же договорились. — Антонина Владимировна, несмотря на протесты Серафимы Поликарповны, расплатилась с ним, и он, потоптавшись, смущенно сказал:
— Уж извините, но у меня время — деньги. План. Всего вам доброго.
— До свидания. Спасибо.
Вахтерша наконец нашла список, нацепила на нос старые очки в стальной оправе и начала водить пальцем по списку. Палец был темный от навечно въевшейся в поры земли: наверное, летом она работает и в колхозе, и в своем огороде.
— Ага, вот. Слава-те, осподи, тут поселился. А то они еще в катежах живут, а до катежов-то по улице добираться, а ноги у меня совсем не дюжат.
Шаркая отекшими ногами, вахтерша ушла в глубь темного коридора, и раньше, чем вернулась она, появился высокий, худой человек в махровом халате.
— Что случилось? — спросил он и, только теперь узнав Серафиму Поликарповну, поздоровался.
Серафима Поликарповна стала объяснять, но опять бестолково и сбивчиво, вперемешку со слезами, и врач попросил Антонину Владимировну:
— Рассказывайте лучше вы, так будет быстрее и понятнее.
Антонина Владимировна постаралась коротко и внятно объяснить суть дела.
— Так, все ясно. Но я не пойму, почему такая паника. Я не вижу никаких оснований ни для паники, ни для такой спешки. И почему вам непременно нужно, чтобы операцию делал профессор или академик? Вы думаете, такую простую операцию он сделает лучше, чем больничный хирург? Ничего подобного! Как раз наоборот. Я вот кандидат наук, а практики у меня меньше. То есть была когда-то, на фронте я сделал тысячи операций, но сейчас любой больничный хирург лучше меня…
— Вы просто не хотите помочь, — сказала Серафима Поликарповна и заплакала.
Хирург пожал плечами, вздохнул и взялся за телефонную трубку. Сначала он позвонил в свою клинику и попросил дежурного врача связаться с Институтом травматологии и узнать, где сейчас профессор Златогоров. Выяснилось, что профессор дома, но дежурному номер его домашнего телефона не хотят сообщать. Тогда хирург позвонил еще троим или четверым и наконец узнал номер домашнего телефона профессора Златогорова. Долго извинялся перед ним, прежде чем в двух словах изложить суть дела. Потом опять долго извинялся и, положив трубку, возмущенно сказал:
— Что же вы мне голову морочите, среди ночи подняли на ноги чуть ли не всю Москву, а оказывается, какой-то Заворонский уже обо всем договорился с профессором Златогоровым. Кто такой Заворонский?
— Это главный режиссер нашего театра, — сообщила Антонина Владимировна.
— Значит, вы актриса? Если Серафиме Поликарповне простительна вся эта свистопляска, то как же вы-то? Ну ладно, Златогоров операцию сделает послезавтра. Впрочем, уже завтра. А пока пойдемте, я вас напою чаем, до утра вам все равно отсюда не на чем уехать.
До Москвы они добрались лишь к полудню и сразу поехали в больницу. Там выяснилось, что операцию Половникову сделали еще утром и без профессора Златогорова. Операция прошла успешно, больной уже находится в своей палате, и его можно даже сейчас навестить.