— Ну и кто же вы? Костюмерша моей супруги, да? И всего-то делов?
Он крепко взял Мартину за подбородок и поднял ее лицо к свету. Сзади подошел Пул. Мартина обреченно подумала: «Ну вот, снова я попадаю в дурацкую ситуацию при мистере Пуле…» Беннингтон вдруг почувствовал, что щека девушки стала мокрой. Он отпустил ее…
— Итак, костюмерша моей супруги… — повторил он, слегка пошатываясь. — Только мне непонятно, отчего это любовник моей драгоценной супруги так взволновался… А ведь вы на него похожи, как…
Но тут на его руку легла ладонь мистера Пула. Пул жестко отстранил Беннингтона и выпустил Мартину со словами: «Идите по своим делам, милочка» Девушка поспешила прочь, в свою гримерную, и краем уха услышала слова, сказанные вполголоса:
— Ты становишься омерзительным, Бен, когда выпьешь, впрочем, и в трезвом состоянии ты уже ни черта не понимаешь… Ладно, поговорим после репетиции….
В гримерной Мартина без сил опустилась на стул. Через минутку в дверь заглянул Адам Пул.
— Ну как? Все в порядке? — поинтересовался он.
— Да, спасибо, нормально… — ответила Мартина и, волнуясь, добавила: — Простите, что причинила вам неприятности, сэр…
— Не говорите глупостей, барышня, — промолвил Пул, довольно мрачно, после чего скрылся за дверью.
Мисс Гамильтон пришла переодеваться к третьему акту в страшном смятении.
Репетиция закончилась почти в полночь, в крайне напряженной атмосфере. Поскольку Мартине все еще ничего не платили и даже ничего не обещали, она приняла решение снова остаться ночевать в театре. Человек быстро привыкает ко всему хорошему, и если в первый раз ночлег в теплой и просторной «оранжерее» после всех ее долгих хождений показался Мартине верхом блаженства, то теперь ей хотелось лечь в удобную чистую постель и принять теплую ванну на ночь…
Постепенно актеры стали расходиться по домам. Их удаляющиеся голоса слышались по аллеям сада и дальше, на улице. С некоторым страхом Мартина заметила, как Фред Баджер появился из своей комнатушки и стал наблюдать за ней… В панике она поспешно направилась в гримерную мисс Гамильтон, где все уже было прибрано и готово на завтра. «Еще минута, — думала девушка, — и я буду в безопасности. Лучше даже запереться. Иначе мне не будет покоя всю ночь… А если я запрусь в гримерной, Баджер решит, что я ушла в отель, и отстанет от меня до утра».
Думая так, она открыла дверь в гримерную и вошла.
Напротив газовой плиты сидел во вращающемся кресле мистер Адам Пул.
Мартина поняла, что дело плохо.
— Извините… — пробормотала она и повернулась, чтобы уйти, но голос Пула остановил ее.
— Войдите, — сказал он. — Я хотел бы с вами поговорить.
«Ну вот, — в отчаянии подумала Мартина. — И этот туда же. Нет, мне надо сматываться куда глаза глядят…»
Но мистер Пул повторил свои слова скорее приказным, чем просительным тоном, и Мартина присела на краешек табурета, в ужасе думая, что ей не придется спать спокойно в эту ночь… «Нет уж, — решила она, — раз такие дела, то как только я смогу выйти, я соберу свои вещи и пойду ночевать куда глаза глядят, хоть в церковь, хоть на вокзал… Только вот церковь может закрыться на ночь, да и вокзал тоже…»
Пул повернулся спиной к девушке и, казалось, что-то изучал на полке перед зеркалом.
— Я с большим удовольствием послал бы все и всех вас к черту, — сказал он раздраженно. — Но получается, что я и этого не могу… Во-первых, надо извиниться перед вами за Беннингтона, ведь он сам вовсе не собирается извиняться…
— Это не так уж важно, сэр… — прошептала Мартина.
— Нет, это важно! — оборвал ее Пул. — Это было просто оскорбительно — и для вас, и для меня…
Мартина была слишком испугана, для того чтобы получить удовольствие от его последних слов…
— Вы, конечно, должны понимать, как все началось, — говорил тем временем Пул. — Вы немножко посмотрели пьесу. Вы поглядели на меня. Опознали, так сказать. Я говорю не с целью польстить вам, но вы могли бы запросто сойти за мою дочь… Лицо, взгляд и все такое… А люди — они все примечают… Итак, вы из Новой Зеландии? Сколько вам лет?
— Девятнадцать, сэр.
— Можете не долбить каждый раз, как попугай, свое «сэр» да «сэр»! Это не по мне. Так вот. Мне тридцать восемь лет, милочка. А двадцать лет назад я был на гастролях в Новой Зеландии — я тогда только что устроился на работу в театр… Со мной был и Беннингтон. И он сразу стал подозревать разное, как только увидел вас и узнал, откуда вы… А уж трепаться он большой мастер. Так что, надеюсь, вы поймете мои обстоятельства и ответите мне прямо и недвусмысленно, кто ваши родители.
— Пожалуйста, я не скрываю этого, — пожала плечами Мартина. — Мой отец, Мартин Тарн, содержал ферму. Его отец и дед тоже были фермерами. Дед мой был убит во время первой мировой войны, на острове Крит.
Пул пристально глянул ей в глаза.
— А ваша мать?
— Она тоже из фермерской семьи…
— А как звучала ее девичья фамилия?
— Зачем вам это? — спросила Мартина.
— Неужели вам до сих пор не ясно? В нашем театре начались пересуды по вашему поводу, причем практически сразу же, стоило вам только объявиться… Понятно, за кого вас приняли?
— Да, но мне вовсе не хочется, чтобы меня считали вашей дочерью!
— Тогда представьте, как этого не хочется мне! Поэтому отвечайте мне прямо и без утайки — какая была у вашей матери фамилия до замужества? В глаза смотреть! — внезапно крикнул Пул.
— Ее звали Пола Пул Пассингтон…
Адам пристукнул ладонью по ручке кресла.
— Так какого же черта вы не сказали этого сразу?!
Мартина уткнула взгляд в пол.
— Так-так… Значит, Пола Пассингтон… — повторил Адам Пул, хмыкая. — Помню-помню. Старшая кузина моего отца. Пола Пул, вышла замуж за некоего Пассингтона, после чего вскорости перестала писать, и след ее затерялся. Теперь мне ясно, что затерялся он именно в Новой Зеландии. Странно, почему она не пришла посмотреть мою игру, когда мы были там на гастролях…
— Она не была, мягко сказать, заядлой театралкой, — заметила Мартина.
— Ну хорошо, могли же вы сказать мне об этом?
— Мне не хотелось.
— Гордыня замучила?
— Если хотите, да! — с вызовом ответила девушка.
— Хорошо, а зачем вы приехали в Англию?
— На жизнь заработать.
— Работая костюмершей? Ха! — хмыкнул Адам. — Ну! Так как же?
— Неважно. Хотя бы и костюмершей…
— Ладно, все ясно. Конечно, вы мечтали стать актрисой, звездой сцены и экрана… Давайте скорее закончим с неясностями, уже поздно и спать хочется. К вашему сведению, я говорил насчет вас с Джейко. Но зачем-то вы решили сделать из вашего происхождения какие-то тайны мадридского двора, а получился секрет полишинеля…
Мартина наконец посмотрела ему в глаза.
— Извините меня, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Я сглупила, конечно, но все получилось, в общем-то, случайно. Мне просто не хотелось привлекать к себе внимания. Я стала работать в одной английской труппе год назад, и они взяли меня с собой в Австралию. Так я начинала.
— Что за труппа? Какие роли у вас были?
Мартина вкратце рассказала.
— Я слышал об их гастролях, — кивнул Адам Пул. — Довольно успешные. И труппа неплохая.
— Они мне достаточно заплатили, и, кроме того, я еще подзаработала на радио. Я сумела сэкономить столько, чтобы мне хватило на полгодика жизни в Англии, пока освоюсь. На пароход я устроилась бесплатно, в качестве няньки к детям одной богатой пары… Тут надо добавить, что мой отец потерял почти все во время кризиса и со средствами у нас в семье очень напряженно. Деньги были у меня на аккредитиве, и в день высадки на берег их у меня выкрали из сумочки… То есть, я имею в виду, аккредитив… Я сразу же заявила в доверенный банк, который, наверное, сможет спасти мои деньги, но пока они разбираются, я осталась без гроша. А вместе с деньгами у меня свистнули и рекомендательные письма… Вот и вся история.
— И давно вы здесь?
— Недели две.
— И где вы пытались найти работу?
— По агентствам. Я, наверное, все лондонские театры обошла.