— Нет, ты меня послушай! Как ты думаешь, какого черта я хлещу как сапожник? Не догадываешься? А что бы ты стал делать на моем месте? Пить яблочный сок и вышивать крестиком?
— Подумай немножко над этим — только молча, — ответил Джейко.
Прозвенел звонок.
— Все, занавес! — облегченно вздохнул Джейко.
Занавес опустился с громким свистящим шелестом. По коридору загрохотали шаги.
— Всем спасибо, — прокричал на сцене ассистент.
Адам Пул добавил:
— И все сегодня хорошо! Сейчас сюда спустится Джон. Я тебя подожду, Элли…
Мисс Гамильтон вошла в маленькую гримерную. Мартина быстро стянула с нее влажное платье и накинула шлафрок.
— Я приведу себя в порядок там, в моей комнате, — сказала мисс Гамильтон. — Ты заберешь с собой остальное барахло, хорошо, Мартина?
Девушка собрала вещи и вышла вслед за хозяйкой.
Адам Пул, в элегантном темном костюме, стоял на сцене спиной к занавесу. Пятеро других актеров, занятых в спектакле, расселись кто где в расслабленных позах, но на лицах у них застыло напряженное внимание. Джейко и ассистент Клем Смит, стоявшие в уголке, достали блокноты с ручками. Мартина держала зеркало перед мисс Гамильтон. Та промурлыкала:
— Адам, милый, ты не против, если я продолжу? Я слушаю тебя внимательно, но мне хотелось бы закончить с лицом… — и спокойно продолжила снимать грим.
В этот момент на сцену ворвался Джон Резерфорд. Как обычно, его появление предварялось страшным топотом, хлопаньем дверей и неразборчивыми проклятиями. Он был растрепан, взлохмачен, небрит, на плечах болталось пальто… В руке он держал смятую пачку листков.
— Сожгите меня в адской сере! — пророкотал он. — Искупайте меня в жидком огне, если я еще раз вытерплю вашу так называемую костюмированную репетицию! Господи боже, что я такого сделал, за что мне такие муки!..
— Погоди, Джон, жидкий огонь для тебя еще не успели подогреть! — с усмешкой прервал его Адам Пул. — Присядь покамест вместе с нами, поговорим спокойно… Где наш самый прочный стул со стальной арматурой для Джона?
— Альф! Стул для доктора! — заорал Клем Смит.
Мальчишка-рассыльный притащил, отдуваясь, солидное седалище, которое выдержало бы и средних размеров носорога. Джон Резерфорд грузно плюхнулся в кресло и достал свою табакерку.
— Ну, так что с вами происходит, ребятки? — спросил он грозно.
— Джон, я намереваюсь сам разобраться со своей труппой. Если что-нибудь в моих словах не будет в точности совпадать с твоим собственным мнением, прошу тебя не топать ногами, не бить цветочные горшки и вообще помолчать до тех пор, пока я не закончу, ладно? — холодно попросил Адам Пул.
— Давай к делу, пустомеля! — рявкнул Резерфорд, отфыркиваясь.
— Именно делом я и пытаюсь заняться.
— Неужели? Я не расслышал… Ну тогда валяй, жми на них, дружище!
Наконец все успокоились и Джейко передал Пулу листки с замечаниями. Пул стал быстро просматривать их.
— Ничего существенного, — бормотал он, — вплоть до… вплоть до… вплоть до момента, когда Перри выходит на сцену…
Пул говорил ровным, спокойным голосом, иногда кто-то из актеров с ним не соглашался, иногда вставлял фразу Клем, но в целом обсуждение репетиции шло довольно мирно. По поводу сцен, в которых был занят сам Пул, слово брал Джейко. И Мартина подумала с некоторым удивлением, что еще одна ипостась Джейко — помощник главного режиссера, и его авторитет практически равен авторитету Пула. А ведь Джейко всегда вел себя подчеркнуто скромно.
Держа зеркало перед мисс Гамильтон, Мартина видела лица всех актеров. Элен время от времени поворачивалась к Пулу, когда шла речь о ее игре. За мисс Гамильтон сидел Дорси, задумчиво попыхивая трубкой. Он бросал беспокойные взгляды на Гаю Гейнсфорд. В дальнем кресле нахохлился Перри Персифаль, который выглядел недовольным. Беннингтон расхаживал посреди сцены с полотенцем в руках. Проходя мимо мисс Гамильтон, он вдруг перегнулся через ее плечо, взял пальцем грим из ее ящичка и мазнул себе по щеке. Его супруга сделала неприязненную гримасу, словно к ней в тарелку залезли грязной рукой… Беннингтон оценил гримасу жены и неожиданно вытер свой измазанный гримом палец о ее уже чистую шею…
Мартина пыталась не глядеть на Гаю Гейнсфорд, но не в силах была удержаться. Мисс Гейнсфорд расположилась на софе и казалась вполне спокойной, однако глаза ее бегали, а пальцы безостановочно терзали складки платья…
Беннингтон посмотрел на Гаю, вытер грим со своей щеки и подсел рядом. Он взял руку Гаи в свою и нежно пожал ее. Потом Беннингтон с открытой враждебностью посмотрел на Мартину. Девушка отвела глаза. Боковым зрением она успела заметить, что Пул каким-то образом тоже заметил этот быстрый обмен взглядами и сразу же помрачнел. Да, подумала Мартина, дело становится для нее все хуже…
Она, видимо, инстинктивно сжалась от этой мысли, и мисс Гамильтон сразу же недовольно протянула руку к покачнувшемуся зеркалу.
Пул закончил разбор первого действия и повернулся наконец к Резерфорду, который сидел с выражением крайнего неудовольствия на лице.
— У тебя есть что прибавить, Джон? — спросил Пул.
— Ну, если не считать того, что весь этот разбор я считаю просто формальностью, а также моих уже высказанных ранее возражений, — тут он кинул нехороший взгляд на Перри Персифаля, — мне нечего сказать. Поберегу силы для дальнейших актов.
— Тогда переходим ко второму действию, — спокойно объявил Пул.
Мартина почувствовала, что, помимо Беннингтона, на нее уставился Резерфорд. От его тяжелого немигающего взгляда девушка ощутила нечто вроде гипнотического оцепенения, которое испытывают птицы под взглядом удава. Мрачный взор Резерфорда поверг ее в панику. Казалось, все актеры тоже почувствовали сгущение атмосферы… Неожиданно когда Пул проработал примерно половину второго акта — Резерфорд воскликнул:
— Эй! Постой! Одну минутку! — и полез за собственными заметками.
Он развернул мятый листок, выудил из кармана очки и, подняв ладонь, стал свистящим астматическим шепотом бурчать себе под нос что-то из своих записей. Все молчали. Напряжение росло. Но Резерфорд, презрительно скривившись, сложил свой листок и милостиво позволил продолжать.
Адам Пул прокашлялся и стал разбирать дальше. Дойдя до сцены, где участвовал он сам с Гаей Гейнсфорд, Пул не высказал никаких замечаний, указав лишь на небольшую неточность в выборе позиции актеров… Мисс Гамильтон закончила со своим гримом, припудрила лицо и дружелюбно улыбнулась Мартине. Та кивнула, отложила зеркало, закрыла коробку с макияжным набором и направилась к выходу.
И тут она услышала грохот падающего стула. Джон Резерфорд вскочил и заорал как сумасшедший:
— Э, куда?! Задержите эту девчонку! Куда она пошла?!
Мартина, чувствуя, что еще немного, и она пропала, шла к дверям. На нее обернулись любопытные лица, смотрели удивленные глаза, но главными для нее были глаза Пула…
— Ничего-ничего… Не обращайте внимания. Идите домой, мисс Тарн, — сказал Адам мягко.
— Нет! Что за черт! Ты не смеешь ее отпускать! — гремел Резерфорд.
— Еще как смею. Кэйт, идите скорее домой… Доброй вам ночи…
Как только Мартина вышла из зала, там сразу же загремел многоголосый спор.
Глава 5
Перед премьерой
Начиная с полудня и до половины седьмого в день премьеры никто из основных исполнителей в театре не появлялся. «Вулкан», предоставленный сам себе, полнился изнутри смутными предчувствиями. Театр ждал. В зрительном зале ряды кресел, с которых уже сдернули защитные чехлы, тупо смотрели в сторону сцены, словно солдаты на плацу в ожидании парада. Занавес прикрывал изощренные декорации Джейко. На сцене царил сумрак. Шеренги юпитеров, повернутых своими черными жерлами под причудливыми углами, обещали фантастическое освещение… Все тут ждало своего времени, своего звездного часа.
В здании веяло атмосферой таинственного, духом случайного. Того, что станет реальностью только вечером. Это чувствовал и мальчик-рассыльный, время от времени пробирающийся к дверям гримерных и подсовывающий под них пришедшие телеграммы. И девочка от цветочника, принесшая корзинку цветов… И настройщик рояля… И уж конечно, Мартина Тарн, которая как раз заканчивала гладить туалеты мисс Гамильтон.