— Я тоже так думаю. Ты уже сообщил об этом в полицию?
— Нет еще, но сообщу. И Абботам тоже. Кроме того, я хочу обменяться парой слов с этим маклером, Питером Донеллом.
Лир обрадованно вскочил.
— Знаешь что, Майк, пойдем к нему вместе. Только не говори, что я репортер. Представь меня просто как мистера Лира. Пусть он думает, что я тоже из страховой компании.
Питер Донелл — элегантный блондин с маленькими усиками, — нервно стряхивая пепел с сигареты прямо на ковер, бегал из угла в угол своего просторного кабинета и не говорил, а выкрикивал:
— Да, джентльмены, мне было известно, что настоящая фамилия Старвуда — Сталл. Я знал Билла с корейской войны, мы служили в одной роте. Он разыскал меня после демобилизации и открыл у нас маленький счет. Потом, несколько лет назад, он принес сразу десять тысяч и сказал, что сменил фамилию на Старвуд.
— Это не вызвало у вас никаких подозрений? — спросил О’Брайен.
— Но почему? — вскричал Донелл. — Я маклер, а не полисмен. Если человек хочет сменить имя, так это его дело. Билл сказал мне, что работал в отеле, когда там произошло это знаменитое убийство. Но у меня не было никаких оснований подозревать, что он имеет к нему какое-нибудь отношение, так же как и у вас, да и у полиции тоже.
— Его мать сказала, — вмешался Барни, — что все свои дела он вел через посредничество вашей фирмы.
— Это правда, — подтвердил Донелл, — когда ему требовались наличные, он приходил и снимал со счета. Это были разные суммы, в зависимости от того, что он собирался купить. После первого взноса в десять тысяч он приходил сюда второго числа каждого месяца и вносил по тысяче долларов. Забрал же он за пять лет небольшими суммами около двенадцати. Только один раз он снял сразу кучу денег, когда покупал дом.
— Сколько сейчас осталось на его счету? — спросил Барни.
— Около двух тысяч наличными и девять в ценных бумагах. Билл говорил недавно, что в ближайшем будущем его доход возрастет, но что он имел в виду, я не знаю.
— Благодарю вас, — сказал Лир, вставая.
Донелл торопливо подал ему шляпу. Уже в дверях заискивающе сказал:
— Я буду рад оказать вам любую услугу, джентльмены, так же как и полиции. Но очень прошу вас об одном: чтобы мое имя не попало в газеты.
Из конторы Донелла Барни вернулся в «Экспресс» и выложил Лео Морану все, что успел узнать за день. Лео был явно озабочен.
— Мне кажется, что мы на пути к раскрытию. Только что звонил из банка Абботов приятель нашего финансового редактора. Он сказал, что Ирен Аббот берет наличными две тысячи долларов каждый месяц. С того самого времени, когда, как ты выяснил, Сталл начал приносить своему маклеру по тысяче в месяц. У этих девок, кстати, подход к денежным вопросам вполне деловой: с тех пор как они получили по миллиону в наследство от своего деда, они провернули несколько весьма удачных операций. Тем более эти две тысячи, которые Ирен берет каждый месяц неизвестно зачем, заставляют задуматься о многом.
— Мы не можем признаться, что совали свой нос в финансовые дела Абботов, — сказал Лир, — но обо всем остальном надо оповестить полицию, это уже ее дело.
Моран с сомнением покачал головой.
— Не говори глупости. Абботы — одна из самых влиятельных фамилий в городе. И во всем, что касается убийства Эльвиры, у них прочное алиби. Полиция будет заниматься только поисками водителя, который сбил Старвуда и сбежал. Кстати, инспектор сказал мне, что в машине обнаружен обрывок материи от мужских брюк.
— Ну ладно, ты пока решай, как поступить, а я пошел завтракать. Если ничего не надумаешь, я посоветуюсь с одним моим приятелем из отдела убийств в полицейском управлений.
Через полчаса Лир уже снова сидел за своим рабочим столом и как раз собрался звонить тому самому приятелю из отдела убийств, когда в комнату торопливо вошел Лео Моран.
— Отложи все дела, Барни. Шеф вызывает нас обоих к себе. Там к нему привалили Абботы.
— Много?
— Весь клан. Они разнюхали, что мы расследуем дело Вильяма Старвуда, и хотят сделать какое-то заявление.
Гарри Аббот, муж убитой Эльвиры, сидел в одном из кожаных кресел редакторского кабинета, перекатывая из угла в угол рта потухшую сигару. Это был приземистый седовласый человек лет пятидесяти, с мохнатыми бровями и массивной челюстью. Его брат, гораздо выше ростом и совершенно лысый, примостился возле самого редакторского стола. Ирен и Алис сидели рядом на кожаном диване. Старшая, Ирен, нервно попыхивала сигаретой, Алис с деланным спокойствием шлифовала ногти. Лир и Моран взяли стулья и сели. Редактор откашлялся и сделал приглашающий жест в сторону Джона Аббота. Тот секунду помялся и, наконец, начал: