Восхождение Спасителя на «гору святую» становится еще и иным, личностно-мистическим нисхождением Христа (посредством преподаваемого верным причастия — Тела и Крови Христовых) «во уды, составы, сердце» каждого, причем убеленная и просвещенная этим таинством душа уподобляется белым как снег и сияющим как солнце одеждам Богочеловека. Так, завершая канон, «кир Иоанн» просит, чтобы воссиявшим на Фаворе (и одновременно ежедневно воссоздаваемым на литургии) «огнем невещественным» были бы попалены его собственные грехи. Тем самым автор, верный своему обычаю предельно концентрировать свою мысль, «неслитно сливает» исторически-богословское и конкретно-личное, еще раз свидетельствуя о том, что для Бога (а также для просвещенного богопознанием человека) не существует границ — ни во времени, ни в пространстве.