Свернули в парк — все-таки лучше, чем трамвайная остановка. Сели.
— Ну так вот, — сказал Ильин, — Аркадий Иванович Калачик отказался от моих услуг и сам будет защищать себя. Теперь вам ясно, почему я здесь, а не там?
— Колоссально! — сказал Поль.
— Суд у нас открытый, идите и слушайте: Аркадий Иванович уже сделал заявление, что оговорил вашего дядюшку.
— А это как?
— Ну, заявил, что дал ложные показания на предварительном следствии.
— Колоссально! Колоссально… — повторил Поль. — Ай да Аркадий Иванович, ну, прямо гений чистой красоты! Выходит, и меня не было?
— Значит, не было.
Поль захохотал:
— И коробочки не было? Может быть, я и протезиста выдумал? Взгляните, пожалуйста. — Он открыл рот, но не выдержал и снова захохотал. — Эти мои новые зубки вскочили дядюшке в сумму!
Ильин встал, а Поль, откинувшись на спинку скамейки, прямо-таки корчился от смеха. (Пусть корчится, пусть его разорвет!)
Но не успел Ильин сделать и двух шагов, как Поль догнал его:
— А вы меня не разыгрываете? Что же это такое: беру билет на «Соло для часов с боем», а мне подсовывают какой-то дрянной водевильчик. На вашем лице — презрение к миру сему. А обо мне вы подумали? Какой грандиозный спектакль я подготовил: «Гражданин Терентьев!» — «К вашим услугам, товарищи судьи!» — «Что вам известно по делу?» Побелел дядюшка, дрожит сердечко… А что сейчас? «Кушать подано»? Но это не мое амплуа. Вы, наверное, заметили, что я честолюбив, как император Нерон…
— Я заметил, что вы вор!
— Но отнюдь не такой, как Аркадий Иванович, которого вы взялись защищать, и даже не такой, как мой дядюшка. Я лучше… Пусть я тунеядец и отбывал уже, но я лучше. Что бы вы сказали, если бы вместо Калачика защищали меня? Могло бы ведь такое случиться? Ведь я мог бы прийти в вашу консультацию: привет, дважды оказался почтальоном между двумя деятелями. Имел бы я право на защиту? Нет, уж вы ответьте, имел бы или не имел?
— Вы отлично знаете, что каждый гражданин имеет на это право.
— Так дайте же мне вашу руку. Не бойтесь, здесь нас никто не увидит! Осень, опустел наш бедный сад, листья пожелтелые… А как со мной было бы вам просто: товарищи судьи, мой подзащитный вообще не знал, что был орудием преступления, ему и в голову не приходило, что у государства похищены деньги, прошу также учесть, что мой подзащитный отлично зарекомендовал себя в кружке самодеятельности! А теперь адье, товарищ адвокат!
Наконец-то Ильин остался один. Обеденный час, но есть не хотелось, и уж во всяком случае не в «Солнышке» — сейчас все туда потянутся, и Пахомова, и мушкетеры… Конечно, от этих встреч надолго не уйдешь, но хотя бы не сегодня… Домой? Да, разумнее всего было бы домой. «Уж Ирина Сергеевна сумеет тебя обиходить…» Да, это верно. И хотя его дела скорей обрадуют Иринку, чем огорчат: все-таки теперь он свободен от Калачика, — но Иринка образец такта и умница, и она поймет, как трудно сейчас Ильину, и ничем не обнаружит свою радость, а будет сопереживать. И именно поэтому ему не хотелось домой.
Так, может быть, в консультацию? Да, пожалуй, сегодня это самое подходящее место. Все разбрелись по судам, тихо, прохладно, он закроется в своей кабинке и попросит Галину Семеновну никого к нему не пускать.
Но только он вошел в консультацию, как навстречу бросилась Галина Семеновна:
— Вас ожидают… Я говорила, что вы в суде, но товарищ такой настойчивый…
«О господи, кому я еще сегодня нужен!» — подумал Ильин и увидел Сашу.
— Галина Семеновна, не тревожьтесь, это мой приятель. — Ильин открыл кабинку. — Ты ж собирался в отпуск?
— Я в отпуске…
— И никуда не поехал?
— Моя станция недалеко. Неужели ты думаешь, что я мог сбежать от этого дела?
— Не видел тебя в суде…
— А я смирно сидел в сторонке, хотя мне и не сиделось. Первый день, и столько сюрпризов! Возможно, для посвященных и не было никаких неожиданностей, но для меня… Признаюсь, такого кульбита я от тебя не ожидал!
— Кульбит?
— Я тоже не все сразу понял. Когда этот несчастный Калачик отказался от твоего адвокатства, у тебя был здорово побитый вид. Но едва он заявил, что оговорил Сторицына, я понял, что все это просто цирк. Конечно, нашли бы и другого, кто бы внушил Калачику, по каким нотам петь, но все получилось бы плоско, не так, как с Ильиным, без выражения на благородном лице! Но у Ильина должны быть чистые руки, и от него «отказываются». Теперь Ильина надо еще и пожалеть. И будь уверен, тебя пожалеют. Иди домой, расскажи Иринке, что тебя обидели, всем скорей расскажи байку о проходимце Калачике, и все тебя пожалеют!