— Извини, я не люблю, когда меня трогают.
Попытайся проделать это с Гэйл, она будет в восторге.
Затем она перешла в следующую галерею. Титус хотел снова пойти за ней, но две туристки с их парохода подошли к нему и задали вопрос об экспонате в соседней витрине. Элис посмотрела в его сторону и увидела, что он, жестикулируя, что-то объясняет дамам. Ей стало легче, она ухмыльнулась: какими же познаниями обладали эти дамы — ведь Титус вовсе не был специалистом в данном вопросе. Он взглянул на нее и поймал ее улыбку. К удивлению Элис, он ухмыльнулся ей в ответ, как будто прочитал ее мысли, потом снова переключился на дам. Эта понимающая улыбка так же, как и его попытка разбудить ее чувственность, снова растревожили Элис, ей стало неприятно. Она перешла в следующий зал, но теперь двигалась быстрее, она не хотела, чтобы он снова догнал ее.
В сувенирном киоске Элис купила несколько открыток, чтобы отослать их домой, потом подошла к стоянке автобусов. Большинство пассажиров уже садились. Но Элис решила пойти пешком, потому что слишком мало двигалась в последние дни.
Она уже отошла от музея, когда услышала, что ее зовут. Быстро обернувшись, Элис увидела Гэйл, машущую ей рукой.
— Собираешься идти пешком? Ты не против, если я пойду с тобой? Эти автобусы мне не нравятся, тебе тоже, да?
Элис не очень хотелось идти с ней, но не нашлось подходящего предлога для вежливого отказа. Она намеревалась побыть одна, разобраться в своих чувствах. Но было ясно, что миссис Турнбулл стремится поговорить с ней, и даже понятно, на какую тему.
— Пойдем обратно через город, ладно? — предложила Гэйл. — Может, встретим там приличные магазины. — Она свернула на боковую улицу.
Чувствуя, что разговора не избежать, Элис не стала протестовать и пошла рядом.
— Что бы ты хотела купить?
— О, что-нибудь необычное.
— Подарки?
— Да, и подарки тоже.
Но, посмотрев на витрины некоторых магазинов, Гэйл не увидела ничего интересного для себя.
— В портовых городах с магазинами всегда такая проблема, — ворчала она. Везде полно только дешевых сувенирных лавок и все! Вещи в витринах казались вполне приличными, по мнению Элис, но, может, Гэйл привыкла мерить совершенно другими мерками! Элис молча ждала продолжения.
— Ты кажешься мне темной лошадкой, — наконец заметила Гэйл, как бы обвиняя ее.
— Да? Почему же?
— Ты не сказала мне, что знаешь Титуса Ирвина.
— А ты меня об этом и не спрашивала. Гэйл с неприязнью посмотрела на нее.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я говорила тебе о нем, но ты не призналась, что знакома с ним.
— Ты заявила, что встретила «божественного мужчину», так кажется? Но не назвала его имени.
— Верно. Возможно, тогда я и сама не знала его, — согласилась Гэйл. — Но почему ты ничего не сказала во время коктейля? Я видела, как ты смотрела на него. Тот, кто встречался с Титусом, не в состоянии его забыть.
«В этом-то ты, безусловно, права», — подумала Элис и сдержанно сказала:
— Мне не представилась такая возможность. И я не была уверена, что он узнает меня.
— Да, пожалуй, ты права, — заметила Гэйл; ее совершенно не волновали чувства Элис. — Но он, видимо, узнал тебя, потому что присоединился к тебе вчера вечером.
— Да.
Раздраженная отсутствием понимания, Гэйл недовольно спросила:
— А откуда ты его знаешь?
— Он читал у нас в университете лекции по египтологии.
— О, понимаю, — Гэйл, казалось, была удовлетворена. — Значит, ты его знаешь только как преподавателя, да?
— Можно сказать так, — согласилась Элис, вспоминая долгие часы, которые они проводили в постели, когда Титус учил ее стольким вещам в сказочном мире чувственной любви.
— Ты не знаешь, он женат?
— Понятия не имею, — честно ответила Элис.
— Мне кажется, что нет; все остальные лекторы захватили с собой жен, чтобы воспользоваться случаем и бесплатно показать им мир.
— Но он гораздо моложе остальных лекторов, — заметила Элис. — Может, его жена дома с детьми.
Она не знала, зачем сказала так — видимо, чтобы подразнить Гэйл. Но было глупо говорить подобные вещи, потому что эта мысль ранила и ее.
— Да, вполне возможно! Но ты должна была знать, женат ли он, когда училась в университете.
— Я не слышала, чтобы у него была жена.
— Сколько лет прошло с тех пор, как ты ушла оттуда?
— Уже два года.
Гэйл оценивающе посмотрела на нее.
— Ты не выглядишь такой уж молоденькой, и уж, конечно, не ведешь себя, как юная девушка.
— Мне двадцать пять, — снабдила ее информацией Элис, слегка улыбаясь. Перед поступлением в университет я брала годичный отпуск для научной работы. Получив диплом, я начала работать над докторской диссертацией. Но потом отказалась от этой идеи.
— Правильно, — к ее удивлению ответила Гэйл. — Избыток знаний, как правило, делает девушек скучными.
— Титус очень образованный человек, — заметила Элис.
— Я сказала, что это относится к девушкам. Мужчины могут получать образование, особенно если они выглядят, как Титус.
Элис засмеялась:
— Тебе нравятся только красивые мужчины?
— Ну, знаешь, деньги тоже никогда не помешают. Но если Титус преподает в университете, он должен хорошо зарабатывать!
— У него могут быть определенные обязательства, — заметила Элис.
Она думала, что сделала это замечание между прочим, но Гэйл тут же вцепилась в нее.
— Какие еще обязательства? Что ты знаешь о нем?
— Ничего, я же объяснила тебе.
— Да, ты мне так и сказала. Неужели у нашего восхитительного лектора есть прошлое? Как это интригует! Давай, Элис, расскажи мне все!
— Нет. — Ей пришла в голову интересная мысль. — Почему бы тебе самой не поинтересоваться, женат он или нет?
Гэйл внимательно посмотрела на нее.
— Может, я так и сделаю. Скажи мне, он ведь тебя тоже интересует, не так ли?
— Вовсе нет! — ответила Элис и невинно улыбнулась Гэйл. — Я уже давно не влюбляюсь в преподавателей!
Они расстались, вернувшись на корабль; каждая отправилась в свою каюту. Элис увидела, что тетушка Лу отдыхает, вышла на палубу и читала там час или около того. Она постаралась найти себе шезлонг между двумя занятыми, поэтому могла не беспокоиться, что к ней подойдет Титус или кто-либо другой.
Но чтобы отключиться от событий последних дней, ей понадобилась бы исключительно интересная книга. Вскоре Элис закрыла глаза и стала вспоминать, что произошло в течение дня. Она провела с Титусом совсем немного времени, но их слова и взгляды, которыми они обменялись, казались необычайно важными.
Он явно не старался избегать ее. Но Элис не знала, к добру это или к худу? Титус должен ненавидеть ее. Возможно, так оно и есть. Но он не в состоянии полностью контролировать свои чувства, совершенно не реагируя на нее. Он искал ее, а не она его. Он дал понять, что не забыл ее, что память о ней все еще свежа. Но если он все же женился на Камилле…
Элис было очень интересно, что же случилось с Камиллой. Женился на ней Титус или расстался с ней? И что с его сыном? Мальчик был лучшим оружием Камиллы. Титус вполне мог привыкнуть и полюбить его, пока они жили в одном доме, в том доме, который принадлежал ей и Титусу! Элис подумала, не была ли одной из причин их разрыва ее ревность к мальчику. Она считала, что вся любовь Титуса принадлежит только ей. Дети должны были стать естественным продолжением их любви. Прошлой ночью она сказала Титусу, что не жалеет ни о чем, и это было правдой, она ни разу ни о чем не пожалела. Но ей пришлось расплачиваться за свои чувства: как только она знакомилась с каким-либо мужчиной и он начинал проявлять интерес к ней, она сразу же сравнивала его с Титусом — и мужчина превращался в ничто! Никто в ее глазах не мог сравниться с Титусом, другие мужчины были ей безразличны. Может, Титус и был прав, когда сказал, что она заперлась в школе для девочек, как в монастыре, чтобы быть подальше от мужчин. Она познала самое лучшее в отношениях между мужчиной и женщиной. Воспоминания об этом будут согревать ее в течение долгих пустых лет ее жизни-После ужина большинство пассажиров сошли на берег, чтобы побродить по Гераклиону, и хотя Элис тоже хотелось прогуляться, она вместо этого до одиннадцати играла в бридж с тетушкой и двумя другими леди, а потом пошла спать. Она не видела ни Титуса, ни Гэйл. Но женщина, которая упала в обморок, все еще взволнованная тем, что оказалась в центре внимания, подошла поблагодарить тетушку Лу и много стрекотала по поводу «такого приятного доктора Ирвина».