Элис не хотела, чтобы он брал всю вину на себя, и сказала:
— Нет, я тоже виновата. Я слишком ревновала и хотела, чтобы все принадлежало мне одной.
— Я бы тоже повел себя так, если бы в твоей жизни оказался другой мужчина. Я боялся, что, расставшись со мной, ты встретишь другого.
Элис засмеялась.
— А я-то думала, что ты разлюбил меня и даже возненавидел.
— Никогда в жизни, — сказал он нежно. — Никогда.
Он хотел обнять ее, но она уперлась руками в его грудь. На ее лице отражалось страдание.
— Титус, все пошло кувырком. За один день! Если бы только ты все рассказал мне! Если бы я тебя выслушала! Я думала, что твой сын тебе нужнее, чем я. Что ты полюбишь Камиллу и…
— Не говори глупостей, — перебил он резко. — Как я могу любить кого-нибудь еще?
Она прижалась к нему, обвила его шею руками, он крепко держал ее в своих руках, так крепко, словно боялся снова потерять. Он страстно поцеловал Элис, развеивая этим поцелуем все ее сомнения.
— Я никогда не перестану любить тебя, хотеть тебя. Я постоянно думал о тебе. Каждый день, каждую ночь.
Элис смеялась и плакала, а он, сжимая ее в объятиях, своими поцелуями осушал слезы.
— Моя милая, дорогая девочка. Какими же глупыми мы были!
— Но больше этого никогда не случится, никогда. Обещай, что ты ничего не будешь скрывать от меня, даже для моего блага.
— Конечно.
Элис нежно провела рукой по его лицу и заглянула ему в глаза. В ее глазах светились любовь и счастье. Слегка заикаясь, она сказала:
— А я обещаю никогда не быть трусихой.
— Ты нашла в себе мужество остаться на корабле.
— Потому что в глубине души я хотела, чтобы это произошло. Понимала, что напрасно, но все время надеялась. Я не могла уйти, не могла не воспользоваться случаем видеть тебя, слышать твой голос — даже если ты разговаривал с Гэйл, призналась Элис. — О, Титус! Держи меня и больше не отпускай.
— Никогда. Никогда в жизни. — Он нашел ее губы и стал с упоением целовать. Трудно было сдерживать нарастающую страсть и водоворот чувств, в котором бурлящее желание заглушало звуки моря, а стремление быть вместе согревало сильнее, чем тепло ночи. Титус осыпал поцелуями ее глаза, шею, губы почти так же, как в первый раз, но теперь его желание было глубже, жгло его сильнее, потому что он знал, какое блаженство могло дать ему ее тело, и понимал, что чувственного совершенства они могут достичь только во взаимной любви.
Наконец Титус поднял голову. Он тяжело дышал, и сердце его колотилось.
— Давай вернемся на корабль, — позвал он. — Вернемся сейчас.
Элис тихо засмеялась. Сердце ее также бешено стучало в груди.
— О да! Да, да, да.
Ее желание было таким откровенным, что Титус расхохотался, и они стояли на берегу, как двое сумасшедших, и продолжали смеяться не в силах остановиться. Затем Титус обнял ее и быстро повел в сторону причала.
— Эй, не так быстро, — засмеялась Элис, хотя готова была бежать.
— Ты с ума сошла? Я ждал этой ночи два года. Она замедлила шаг и заглянула ему в лицо при свете уличного фонаря. Теперь она была уверена в нем, но ей еще раз захотелось услышать ответ.
— Ты правда ни с кем не был близок?
— Нет. Ни с Камиллой, ни с Гэйл. Я был уверен, что ты знаешь, что мне никто не нужен, кроме тебя.
Элис улыбнулась и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его. Она уже знала, что счастье совсем рядом, но не могла отказать себе в удовольствии немного подразнить Титуса.
— А разве ты не хочешь спросить, был ли кто-нибудь у меня?
— Другой мужчина? — Титус засмеялся. В глазах его светились торжество и счастье, а еще в них можно было увидеть глубокую, с трудом сдерживаемую страсть.
— Я знал, что у тебя никого нет. Еще до того, как начался круиз, твоя тетя сказала… — Он понял, что проболтался, и осекся. — Ээ… я хотел рассказать тебе потом. Понимаешь ли…
— Начинай, — перебила его Элис, слегка отодвинувшись от него. — Ты хочешь сказать, что знал, что я отправляюсь в этот круиз?
— Ну да. Понимаешь, когда я вернулся в Англию, то сразу попытался найти тебя, но твои родители, которые справедливо считали, что я и так уже принес тебе достаточно горя, ни за что не хотели сказать, где ты. Затем я вспомнил о тетушке Луизе и пошел к ней. Похоже, она очень переживала за тебя, но тоже отказалась дать твой адрес, сказав, что мы должны встретиться на нейтральной территории. Затем она прочитала о несчастном случае с лектором и подумала, что это даст нам отличный шанс. Луиза позвонила мне и предложила попытаться занять освободившееся место. Она обещала уговорить тебя поехать, если меня возьмут. Он засмеялся. — Еще она сказала, что ты уже не сможешь убежать.
— Она это сделала? — Элис охватило негодование. — Я была для вас марионеткой, вы управляли мною!
— Только потому, что мы любим тебя, — быстро сказал Титус.
— Но я же повернулась и убежала, когда мы встретились в Дельфах. Наверняка ты сразу понял, что я все еще люблю тебя. Почему же ты сразу не пришел и не сказал, что любишь, что я нужна тебе. Почему ты позволил мне пройти через весь этот кошмар, когда я думала, что ты влюблен в Гэйл?
— Но я не знал точно, что ты чувствовала, — пытался убедить ее Титус. Да, я понял, что мое появление каким-то образом подействовало на тебя, но это могла быть как любовь, так и ненависть. Мне надо было убедиться. Кроме того, твоя тетя опасалась, что ты становиться апатичной, с головой уходить в работу. Поэтому я подумал, что если заставлю тебя приревновать к Гэйл, это будет хорошей встряской и ты начнешь бороться.
— Я пошла работать в школу потому, что нуждалась в убежище, — резко ответила Элис, — месте, где я могла зализать свои раны… Потому что ты не приходил, и это разрывало мне сердце. Ты не представляешь, что я испытывала. Я не была апатичной; душа моя ныла, но я изо всех сил старалась не показать вида. А сейчас ты опять заставил меня пройти через все это, глубже всадил нож в рану, а сам…
— Элис, прости меня. Я не знал. Откуда я мог знать? Дорогая, пожалуйста, разреши мне…
Но она вырвалась из его рук и побежала по пляжу к ступенькам, ведущим на тротуар. Затем остановилась и повернулась к нему.
— Отдай мой туфли.
— Элис, пожалуйста, послушай. Я…
— Нет. — Она швырнула туфли на землю и яростно сунула в них ноги. — Я испытала муки ада! Все наши неприятности из-за того, что ты не был со мной откровенен, и сейчас ты все скрываешь от меня.
— Но это совсем не так. — Титус поднялся по ступенькам и попытался поймать ее, но она сердито оттолкнула его.
— Отойди! Если ты дотронешься до меня, я закричу.
— Не валяй дурака! Я только хотел, чтобы мы были счастливы и уверены друг в друге, в своей любви.
Он обнял ее за талию, но Элис громко закричала.
Титус чертыхнулся и хотел ладонью прикрыть ей рот, но было поздно — к ним уже бежали люди. Несколько человек схватили Титуса. Он выпустил Элис, повернулся к ним, пытаясь объяснить, в чем дело. Элис воспользовалась этим и убежала, оставив его одного. Пусть выкручивается сам! Она вся кипела от злости, и ей было все равно, будут у него неприятности или нет.
До корабля было далеко, и в любое другое время Элис побоялась бы идти одна так поздно по незнакомому городу, но сейчас она шагала по улице в таком разъяренном состоянии, что мужчины, пожелавшие подойти ближе, тут же отскакивали от нее, как ужаленные. Наконец она добралась до причала, поднялась по трапу, но вместо того, чтобы найти тетю и излить на нее весь свой гнев, стала расхаживать взад и вперед по палубе. Ей хотелось как-то выместить свою ярость, но никого не попадалось, и ей оставалось только ждать, когда вернется Титус.
Пришли Джек и Гэйл и, держась за руки, отправились в бар около бассейна. Там уже собралось много пассажиров. В двенадцать часов Титуса еще не было. Каково же было ее удивление, когда она увидела его в сопровождении двух полицейских. Они не отпускали Титуса до тех пор, пока к ним не спустился руководитель круиза и не поручился за него.