– Ну, мы сделали все, что смогли. Джастин так много рассказывал нам про вас, что мы старались сделать дом красивым.
– Бад и Кэл про вас тоже рассказывали кое-что – Значит, вы с ними познакомились? Им ничто не угрожает? – спросила Лиа.
– Не угрожает! – хмыкнул Слейд. – Сначала мы решили, что это племенные быки, и чуть было не отправили их на пастбище. Думаю, им ничто не угрожает.
Продолжая смеяться, Лиа направилась к открытой двери дома.
– Подождите-ка, разве не полагается молодую жену вносить в дом на руках? – спросил Слейд.
– Это полагается мужу, – раздался сзади низкий голос. Повернувшись, они увидели Уэсли. – Надеюсь, вы не собирались на пару вносить мою жену?
– Нет, сэр, – хором произнесли юноши, будто испугавшись. – Нам такое даже в голову не приходило. Смеясь и покачивая головой, Уэс подошел к ним.
– Проваливайте, принимайтесь за работу. И перестаньте кокетничать с моей женой! – крикнул он, и юноши ретировались, весело подмигнув Лие.
– Хорошие мальчики, – сказала Лиа.
– Хм! – с сомнением ответил Уэс. – Эти двое чума этого городка. Каждая женщина, увидев их, в них влюбляется, а потом портит. Только их отец и я можем призвать их к порядку. А теперь понесем тебя. – Нагнувшись, он подхватил ее на руки. – Ты, конечно, знаешь, как возник этот обычай? Римляне захватывали своих невест, и им приходилось силой заносить их в свои дома. А ты, Лиа, тоже не хочешь быть женой? Не придется ли мне силой тащить тебя ночью в свою постель?
Она восприняла его слова серьезно.
– Боюсь, что хочу. Когда доходит до.., этого, кажется, я не в силах сопротивляться.
Засмеявшись, он одарил Лию долгим жарким поцелуем и понес в дом. Продолжая держать ее на руках, он, кажется, ждал, что она сделает.
Дом Лие понравился. Он был просторным, с простой незатейливой мебелью, застекленными окнами, широким кирпичным камином, в левое крыло вел коридор, рядом с камином стоял ее замечательный ткацкий станок.
– Там спальня? – спросила она, кивнув в сторону коридора.
– С большой пышной периной. Когда речь идет об этой комнате, деньги не жалеют.
– Дом очень красивый. – Она улыбнулась ему.
Мне он очень нравится.
– Тебя не расстраивает то, что он не похож на дом Тревиса?
– Нет, – искренне ответила она. – Я родилась на болоте, и этот дом подходит мне больше, чем особняк Риган.
– Хм, – ответил он, нахмурившись. – Что-то мне не очень нравится, когда мой дом сравнивают с болотом.
Она не успела ответить: он опять поцеловал ее и опустил на пол.
– Мне надо посмотреть, как жеребится лошадь. Если тебе что-нибудь понадобится, скажи Оливеру, или, если нужно, обратись к близнецам. Мне придется нагрузить их двойной работой, чтобы они держались подальше от тебя. Вся беда в том, что они выдают себя друг за друга, и я никогда не могу понять, кто из них работает, а кто нет. До встречи.
И он вышел. Осматривая дом и сознавая, что он принадлежит ей, Лиа внушала себе, что все будет хорошо. Уэсли полюбит ее, потому что она станет ему хорошей женой, Кимберли утратит над ним власть, и все люди вокруг будут жить счастливо.
Улыбаясь, она принялась устраивать дом по своему вкусу. Он был больше и гораздо чище, чем хибара, в которой она выросла в своей громадной семье.
В спальне стояли ее чемоданы с одеждой, подаренной Николь. Вытащив из сундука шелковое платье цвета лаванды, она почувствовала, как ее огрубевшие руки царапают тонкую ткань.
– Сначала самое главное, – произнесла она вслух. Уэсли придет домой к душистой жене, у которой ароматная, умащенная кремом кожа, что важнее чистоты в доме и ужина на столе. Она принялась искать на кухне составные части для кремов и притираний, которые Риган и Николь научили ее делать.
Спустя несколько часов ее кожа и волосы пришли в некоторый порядок, в чем нуждались после многих дней, проведенных в лесу. Ее обветренные, покрасневшие руки побелели, и когда она села на табуретку перед камином, чтобы высушить волосы, их мягкие волны сверкали. Солнце уже начало садиться, ужин не был готов, и она надеялась, что Уэсли не рассердится. Чтобы улучшить ему настроение, она надела полупрозрачный пеньюар, сшитый без единого стежка.
Войдя в дом, Уэсли замер, держа шляпу в руке, и воззрился на нее. Свет от горевшего в камине огня освещал изящное тело Лии под пеньюаром так, что казалось, будто оно покрыто легкой сказочной тканью.
Не заметив, как выронил свою шляпу, Уэсли подошел и обнял ее, и густые волосы жены упали ему на руки.
– Я не успела приготовить ужин, – прошептала она, когда Уэсли наклонился над ней.
– Тогда я не буду умываться, – ответил он. – Если ты этого не заметишь, то и я тебя прощу.
Обняв, он жадно поцеловал ее. Лиа прильнула к нему. Уэсли целый день работал в поле, и его одежда промокла от пота, а волосы на шее курчавились. Она погладила его шею и погрузила пальцы в его волосы.
Уэсли принялся целовать ее шею, гладил руки. Ее кожа горела от близости огня, и когда их тела сблизились, то едва не вспыхнули.
Уэсли подхватил ее на руки, отнес в спальню и осторожно опустил на перину.
– Сними это, – попросил он протяжным хриплым шепотом и отступил от Лии.
Лучи заходящего солнца струились сквозь единственное окно, образуя золотое пятно. Оказавшись в нем, Лиа опустилась на кровать, встав на колени, и толстый матрац поднялся вокруг нее. Она медленно развязала шелковый пояс пеньюара. Потом опустила глаза, наткнулась на взгляд Уэса и неторопливо спустила шелк только с плеч. Секунду она держала пеньюар перед собой, прикрываясь от Уэсли.