– Та же история. Завязал из-за травмы. До 15 лет занимался фигурным катанием.
– Так ведь это женский спорт, – Кирилл усмехнулся
– Нет. Совсем не женский. Вот ты на коньках умеешь кататься?
– Ну да, на хоккейных.
– Ноги быстро устают?
– Ну, так.
– Во-первых, парни тоже занимаются этим спортом, просто ты не видел их и не слышал о них. А во вторых, «фигурка», как по мне, это спорт высшего общества. Для спортсменов создаются тематические программы для выступлений, подбирается костюм, музыкальное сопровождение. Фигуристы рассказывают историю, передают эмоции, создают настроение. В этом спорте огромная физическая нагрузка, постоянные травмы, порой хуже, чем в боксе. И все это с малых лет. Хрупкие девочки на катке пашут не меньше мужиков в тренажерном зале..
– Во как. Расскажи мне какую-нибудь историю, о чем там программы делают.
Я не стал вдаваться в подробности и не стал сильно нагружать собеседника новыми терминами, просто рассказал о потрясающей Алене, с которой я занимался на одном катке. Ее программа была на тему древней китайской легенды о фениксе, и в ней совпало все: музыка, хореография, характер фигуристки. Недостаточно просто выступать под музыку, нужно ее понимать. Алена прекрасно раскрывала программу и каталась в симбиозе с музыкой. Это редкий дар, даже я не полностью им владел.
Беседа стала оживленной и надолго затянулась. За это время мы успели хорошо подружиться. Мне жутко захотелось пить и размять ноги, да и Кирилл немного утомился. Мы встали у обочины трассы, я достал из портфеля термос, пару стаканчиков, и, разложив вещи на багажнике, угостил парня чаем.
– Вкусный чай, – произнес Кирилл, смакуя. – На чем заварен?
– Основа – листья смородины и мяты, нравится?
– Недурно. Вкусно и полезно.
– А еще и очень просто.
– Я уже и забыл, когда ягоды собирал, по грибы года два назад ходил. Даже стыдно как-то. Цивилизация диктует свои правила и промыслы, те, которые кормили наших прадедов, сейчас неактуальны. Ведь получается как? Проще купить в супермаркетах, чем тратить время на сады и огороды, не говоря уже о рыболовстве, охоте. Вот у нас рядом настоящая тайга: шиповник, шишки, элеутерококк, женьшень, живописные сопки Сихотэ-Алиня, Японское море, красивый край, богатый природными ресурсами, но пользуются ими уже единицы. Вот Японцы захотят себе Курилы вернуть, начнется война и что тогда? Люди не смогут себе даже еды достать. Столько профессий кануло в лету. Человеческие навыки, труд обесценивается. Как-то неправильно мы живем. Люди не принадлежат себе, они на поводке у зарплаты.
– А ты нет?
– Отчасти. Сила – она же в адекватности и чувстве меры. Сейчас люди смотрят на успешных людей и пытаются им соответствовать. Много работают и теряют себя в этой гонке, теряют свою индивидуальность. Как бы там не было, невозможно жить без денег, это факт. Моя проблема вот в чем – поселок загнивает. Здесь же как, или море, или пьянство, такие себе перспективы. Так что и в бочке меда есть ложка дегтя. Молодые давно это поняли, кто смог, давно уехал.
– А у тебя не получилось переехать в другой город?
– Эх, если бы все было так просто. У меня в Преображении родители пожилые, их я не брошу. Вот и приходится работать вахтой. Охранное предприятие – десять дней тут, десять там.
– Сложно. А какие-то цели, планы на будущее имеешь?
– Да…
Наконец, нас обогнал серебристый Джимни, который полчаса ехал за нами по трассе. Я ждал продолжения, но так и не получил развернутого ответа. А может я не тот человек, кому Кирилл хочет раскрывать свои планы?
Выкурили по сигарете. Темнота уже полностью уступила свету. Завыл пронизывающий до костей ветер, и мы, собрав вещи, пулей заскочили в машину и продолжили путь.
Глава 4
Через пару часов мы все-таки добрались до поселка. Кирилл остановился на центральной улице. Оглядевшись, у меня сложилось впечатление, что я попал в советское время. Мой взгляд упал на неизвестный мемориал, посвященный, по всей видимости, бойцам в ВОВ, такие в каждом населенном пункте есть. Неподалеку стояло здание, точная копия Дома Культуры из времен молодости наших родителей, тоже ничего удивительного. Машину окружили старые ветхие постройки, разбитые дороги, наклонившиеся столбы, грязь и, судя по надписям на остановке, низкий уровень культуры. В купе с живописными бухтами, идеальное место, чтобы снять фильм ужасов про русалок, тянущих на дно маленьких детей. Мне не понятно, что удерживает порядок в этом забытом цивилизацией месте. Сила или слабость, доброта или злость? Мизуки была бы в шоке от этого зрелища.