- Что вы этим хотите сказать, корветтенкапитан? - спросил пятидесятивосьмилетний адмирал у совсем, с высоты его лет, ещё юного моряка, всем своим видом выражавшего, что это не просто рядовой доклад.
- То, что погода будет не лётная! - горячо отозвался метеоролог. - И макаронникам уже довольно отмачивать свои задницы в Босфоре! Русских самолётов, которых они так боятся, в небе не будет!
- Увы, мой юный друг, приказывать этим выродившимся потомкам римлян, - припечатал Шустер сидевших уже в печёнках "героев" нелестным определением, - я не могу. Но кое-что, используя ваш доклад, сделать попытаюсь...
И шестерёнки закрутились. У Шустера, из-за неспособности итальянцев установить контроль над морем, были свои проблемы. Две пехотные дивизии, посаженные на БДБ в Сирии и Палестине, застряли в Босфоре в ожидании, когда Якино, наконец, овладеет морем и их можно будет высадить в Молдавии. Чем больше проходило времени, тем менее оправданной становилась такая высадка, фронт смещался на восток и уже скоро должен был подойти к району, прикрытому русскими береговыми батареями. Да и сейчас высаживать дивизии пришлось бы уже прямо на фланге войск противника, а не в их тылу. В то же время занятый сейчас десантом тоннаж был остро необходим для доставки снабжения силам, дерущимся на Кавказе. Неудачные действия итальянцев грозили сорвать все планы вермахта на обоих черноморских флангах! И вина за это косвенно падала на него, на адмирала Шустера! Карл Георг не боялся наказания, он был офицером и желал только одного - выполнить свой долг перед Фатерландом так, как он его понимал.
Не желая терять времени на уговоры союзника, адмирал Шустер немедленно связался с Рейхенау, чтобы вдвоём, через Берлин, добиться от итальянцев выполнения воинского долга. Попав на стол к генералу Паулюсу, начальнику штаба группы армий "Украина", оперировавшей на всём пространстве южнее Припятских болот до Чёрного моря, информация о нелётной погоде послужила отправной точкой для создания дерзкого плана. В высадке в Молдавии уже большого смысла не было, две дополнительных пехотных дивизии там ничего не решали, немецкие войска теснили русских и так. Более того, генеральный план с главным ударом на левом фланге, выходом к морю и окружением сил большевиков на правом берегу Днепра предполагал лишь сковывание противника на остальном фронте и эта задача успешно выполнялась. Но был ещё Крым. По данным разведки у большевиков перед войной там располагались только силы их морской пехоты, теперь высаженные в Добрудже. Защищать полуостров от немецкого десанта было просто некому! Всего один удар в ключевой точке обещал уничтожить вражеские аэродромы и прикованную к ним нелётной погодой авиацию. Флот русских, если бы и выжил в бою с превосходящими силами, лишался поддержки с воздуха и основных баз. Более того, перебросив собственные бомбардировщики в Крым, немцы не только загоняли корабли противника "в угол", но и начисто обрубали всякую возможность снабжения высаженных в Добрудже сил. Ликвидация плацдарма, таким образом, становилась делом короткого времени и высвобождала застрявший там корпус. Поистине, этот удар решал всё! И, в перспективе, выводил немецкие армии в глубокий тыл не только фронтов, дерущихся на Украине, но и ставил под угрозу всю Кавказскую группировку русских.
Поддержал план и командующий группой армий "Анатолия" Рунштедт, пообещавший выделить силы во второй эшелон закрепления и развития успеха из тех дивизий, которые оставались в резерве на случай действий морской пехоты русских. Поскольку последняя уже была введена в бой, а на Кавказе их было просто негде развернуть, в Крыму эти дивизии принесли бы наибольшую пользу. Решительное требование сразу трёх командующих ко всем высшим инстанциям любыми средствами вытолкнуть Якино в море привело к телефонному разговору фюрера, полностью разделявшего и поддержавшего "своих", с дуче, в ходе которого последнему пришлось выслушать немало упрёков и даже скрытых угроз.
- Древние римляне завоевали себе море собственным мечом, дуче, а не пользовались плодами побед храбрых союзников! - резко заявил Гитлер Муссолини. - Отважные германские солдаты и так уже подарили вам Средиземное море, которое вы во всех газетах без стеснения именуете Итальянским! Мы, верные союзническому долгу, смотрим на это без осуждения. Но если вы и в этот самый решительный момент уклонитесь от боя с варварами, то вопрос, по какому праву, встанет со всей остротой! Победа и её плоды могут принадлежать только тому, кто за них сражался!
В ночь на 21-е мая подводная лодка Щ-205, патрулировавшая у устья Босфора, не вышла на связь, но в штабе Черноморского флота никто даже не подумал поставить об этом в известность командира лидера "Предображение Господне". Вовсе не из желания "подвести под монастырь", просто пропуск сеанса связи ещё ни о чём не говорил.
... Капитан-лейтенант Тухов, почти неделю болтаясь в море, застолбил за собой в корабельном расписании первую ночную вахту, надеясь быть уже на боевом посту во время, когда подводные лодки с наступлением темноты всплывают в надводное положение для подзарядки аккумуляторов и их можно засечь с помощью радара, обозревающего пространство радиусом в тридцать миль. Фактически, радиолокоционное поле, создаваемое "Преображением Господним", покрывало почти весь район патрулирования, "нарезанный" ему в штабе, и если в нём и присутствовал супостат, то это было бы видно сразу. Но сегодня, вечером 21-го мая, радар не действовал и капитан чувствовал себя как голый, то и дело, напоминая сигнальщикам и расчётам теплопеленгаторов о внимательности, осложнив жизнь рулевым и штурманам, приказав идти противолодочным зигзагом. Время шло, но в "глазу циклона" продолжала царить тишина и, вконец измотавшись, накачав ценными указаниями принимающего вахту лейтенанта Загриценко, которые он должен был передать заступавшему на "собаку" старпому, Тухов спустился в свою каюту. Не успел он, сбросив мокрый дождевик, расстегнуть китель и прилечь, как тишину взорвал ревун боевой тревоги и над дверью замигала кроваво-алым светом лампа. Всего мгновение прошло, а мурашки, пробежав по спине и, по ощущениям, стянув кожу на затылке, напрочь вышибли из тела усталость. Вот оно! Началось! Организм, вбросив в кровеносную систему лошадиную дозу гормонов, сам по себе, не обращаясь к сознанию, которое всё равно было занято чёрт знает чем, вынес капитана на мостик. Тухова ощутимо потряхивало и всё время, пока Загриценко докладывал, капитан-лейтенант боролся с собой, безуспешно пытаясь справиться с дрожью. Но возбуждение было слишком велико, поэтому все действия, необычно резкие, все слова, отрывисто брошенные в виде приказов подчинённым, выдавали его с головой. Впрочем, на мостике сейчас просто не было людей, полностью сохраняющих хладнокровие, вряд ли кто мог бы истолковать состояние капитана как трусость.
- Обстановка?! - коротко бросил капитан вахтенному начальнику, пропустив детали доклада о готовности, лишь осознав и приняв главное.
- Пост ТП-1 в 2.12 доложил о контакте по пеленгу 305 градусов, контакт потерян, наш курс на момент контакта норд-ост 21, я приказал изменить курс на норд-вест 315 и увеличить ход до 18, - коротко и ёмко, как и положено, отрапортовал Загриценко, но не удержался от пояснений. - Если она идёт к Севастополю, то перехватим.
Тухов вперился взглядом в море, но там было, хоть глаз коли. Дождь, такой мелкий, что не падал каплями на палубу, а садился на неё, будто туман, заполонил всё вокруг. Штурман поступил правильно, получив доклад от теплопеленгатора, расположенного на левом крыле кормовой надстройки. Сближение было верным решением, вот только новый курс означал бортовую качку из-за бегущих на северо-восток волн и, хотя "Преображение Господне", впервые в советском флоте был оборудован бортовыми рулями-успокоителями, это ухудшало условия работы постов ТП. Как объясняли командиру разработчики, эти приборы, внешне похожие на обычные прожектора, имели точно такое же поле зрения, с той лишь разницей, что прожектор испускал свет, а они лучи, не видимые человеческим глазом, принимали. Никакой стабилизации, конечно, не было предусмотрено, поэтому при качке было чрезвычайно трудно "держать" горизонт, где и находились все предполагаемые цели. Кроме того, "Уран-М" давал только направление на цель и не позволял её классифицировать. Попробуй угадай, что он там засёк, подлодку в надводном положении в двух милях от корабля или эсминец в десяти. К тому же погода.