иногда приезжал к матери во дворец обедать, и так продолжалося до смерти царицы Натальи Кирилловны [49], которая сына своего к разлуке с Евдокией побуждала, нежели унимала».
Но возвратимся к Петру, который со своей компанией бросил дворец, столицу для беспрерывного движения. Легко догадаться, что при таком образе жизни он не мог быть хорошим семьянином. Жена его не могла за ним следовать и была постоянно покидаема для его потех.
Отлучка производила охлаждение, жалобы на разлуку раздражали. Но этого мало: Петр повадился в Немецкую слободу к девице Моне, которая, по словам Гвариента, была фавориткой обоих друзей (т. е. Петра и Лефорта). Князь Б. И. Куракин говорит (см. Архив князя Куракина 1, 66): «Лефорт был человек забавный и роскошный или назвать дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме обеды и балы, в его доме первое начало было, что его царское величество начал с дамами иноземскими обходиться и амур начал к одной дочери купеческой Анне Ивановне Моне.
Тут же в доме (Лефорта) началось дебошство, пьянство большое, так что по три дня запершись в том доме бывали пьяны, и что многим случалось оттого умирать. И от того времени и доныне (1727 г.?) пьянство продолжается, и между великими домами в моду пришло».
Гюйсен (Гизен), известный воспитатель царевича Алексея Петровича и автор хвалебных брошюр о Петре I, объясняет причину возвышения Монсов тем, что Лефорт всегда старался потешать своего державного питомца, доставлял ему всякого рода развлечения и, разумеется, как на веселую и приятную утеху указал на Моне [50], которая к тому же была недурна собою[51].
Легко понять, как после таких веселых и приятных для Петра собраний должна была проигрывать в глазах его бедная царица против развязной и хитрой немки, как претили ему приветствия вроде: «Лапушка мой Петр Алексеевич», в сравнении с любезностями своей Аннушки. Все эти поступки мужа своего должна была переносить Евдокия Федоровна. Справедливые ее замечания, как жены, имеющей право, раздражали Петра, который стремился не видать ее, чтобы не слыхать жалоб. Опостылела жена, опротивели и ее родственники Лопухины.
В это время все родственники Евдокии были удалены под разными предлогами: одни отозваны из службы, другие назначены на дальние посты; те из них, которых знали за горячих преданных, были преследуемы как политические преступники[52]; ее дядя Петр Лопухин был подвергнут пытке и умер на следующий день. В народе говорили, что Петр распространил свою ненависть до того, что пытал его сам, и что между прочими пытками он облил его спиртом и зажег.
Мы должны упомянуть, что Петр еще в то время, когда был за границей (из Лондона), писал боярам Нарышкину, Стрешневу и духовнику Евдокии, чтобы принудить царицу уйти в монастырь. Разумеется, приказание это не имело успеха.
По возвращении в Москву Петр решился лично добиться ее согласия на развод, назначив свидание в Немецкой слободе, в доме одного из своих любимых голландцев почтмейстера Виниуса. Но свидание это ни к чему не привело, так как царица, не зная за собой никакой вины, на развод и уйти в монастырь не согласилась. В это же время еще несчастье разразилось над ней. Царевна Наталья Алексеевна, бывшая всегда ее тайным врагом, внезапно явилась к Евдокии Федоровне и взяла сына ее царевича Алексея, которому шел девятый год, из кремлевского жилища в свои хоромы в Преображенское.
Деспотизм Петра не имел границ, и он решил отправить ни в чем неповинную царицу в монастырь и постричь ее там.
Вскоре Евдокия Федоровна была отвезена в плохой карете, без свиты и без прислуги, только в сопровождении своей няньки Агафьи в Покровский девичий монастырь в Суздаль, Владимирской губернии, в котором в предшествовавшем веке была заключена другая царица — Соломония*, жена царя Василия Ивановича, бесплодная супруга,— она была отвергнута по церковным законам,— где и умерла, считаясь святою. Тяжела должна была быть судьба Евдокии в этих местах.
Глава IV
Пострижение царицы Евдокии и ее плохое содержание в монастыре.— Связь Евдокии с Глебовым, розыск по этому делу, казнь Глебова, заключение царицы в Старую Ладогу, возвращение ее в Москву и кончина царицы.— Царевич Алексей Петрович в Преображенском, женитьба его и смерть жены.— Отъезд царевича за границу, его привозят в Преобра- женское, пытки соучастников его, суд над ним, приговор суда и смерть царевича.
49
Наталья Кирилловна родилась 22 августа 1651 года; она умерла после кратковременной болезни в 1694 году 25 января и погребена в Москве, в Вознесенском монастыре. Есть сведение (см. Архив князя Куракина 1, 74), что «Петр получил известие о смерти своей матери, быв в доме своем в Преображенском, и был в великой печали, а на погребении матери не был (!), только присутствовал брат его царь Иоанн Алексеевич».
50
После Моне у Петра было еще несколько метрес; даже в то время, когда Екатерина была его женой, он не имел преград своим вожделениям плотским, не находил телесных удовольствий с одной и той же красавицей, и одна из таковых, Марья Гамонтова (Гамильтон), за истребление своих детей была допрашиваема в Преображенском 12 марта 1718 года в присутствии государя и государыни; впоследствии в Петербурге она казнена через отрубление головы, которую, как повествуют иноземные писатели, Петр поднял и поцеловал, даже долгом счел показать и объяснить присутствующим различные части в голове (считая себя сведущим в анатомии) и, еще раз поцеловав ее, бросил на землю, перекрестился и уехал с места казни (см. подр. Семевского, Слово и дело! 1885 г., 219, 220, 239 и 261). Если верить иностранцам, голова Гамильтон по приказу Петра была положена в спирт, а также и Виллима Моне (камергер Екатерины), голову которого в течение нескольких дней видела Екатерина у себя в комнатах (!). (См. подр. «Русск. вестник», 1860 г., т. 29, кн. 1, стр. 21, и Семевского, Слово и дело! стр. 264.)
52
Политические преступники назывались (в конце XVII столетия) «ведомые воры и заводчики и всему Московскому государству подъиска- тели и разорители».